Поляки и русские: народы разных времён и разных пространств // Вопросы национализма. 2010. №3. С.24-37. Как отмечает исследователь, «противоречия между русскими и поляками носят не столько конъюнктурно-политический или ценностный, сколько идентитарный характер. У нас противоречащие и даже взаимоисключающие идентичности, и в этом корень проблемы». По словам О.Б.Йеменского, «вся Западная Русь (состоящая ныне из Украины и Белоруссии) — это пространство, которое привыкли считать своей национальной территорией и русские, и поляки. Главным противником в деле восстановления русского единства всегда представали поляки. Главным противником восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года всегда были русские». См.: Неменский О. Поляки и русские: народы разных времён и разных пространств. С. 24, 26.
411
Филюшкин А. Как Россия стала для Европы Азией? С. 21.
412
Неменский О. Русофобия как идеология. С. 32–34.
413
Там же. С. 33–35.
414
Неменский О. «Чтобы быть Руси без Руси». Украинство как национальный проект// Вопросы национализма. 2011. № 1 (5). С. 96.
415
Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 95.
416
Поссевино А. Указ. соч. С. 22.
417
А.Тойнби полагал, что не только Запад перенёс свой негативный взгляд с Византии на Россию, но и Россия начала воспринимать Запад через «византийскую оптику». Он писал: «Узурпируя таким образом сознательно и намеренно византийское наследие, русские вместе со всем прочим восприняли и традиционное византийское отношение к Западу, что оказывало глубочайшее влияние на собственно российское отношение к Западу не только до революции 1917 года, но и после неё». При этом Тойнби подчёркивает, что «византийское мнение о Западе не отличается особой сложностью, и его не так уж трудно понять людям Запада. На самом деле нам бы следовало даже сочувствовать ему, ибо оно проистекает из той же чрезвычайно нелогичной веры, которой мы и сами придерживаемся <…> Когда Византия и Запад вступают в противостояние, Византия всегда права, а Запад всегда не прав». См.: Тойнби А.Дж. Указ. соч. С. 163–164. По словам Г.П. Федотова, для общественного сознания Древней Руси не был характерен «злобный национализм». А. В. Лаушкин, приводящий это высказывание, подчёркивает, что жёсткие оценки латинян, появившиеся в русских книжных памятниках первой половины XIV века связаны с событиями на западных рубежах Руси и жёсткой антиправославной риторикой латинской стороны». Лаушкин А.В. Указ. соч. С. 247, 245.
418
Поссевино А. Указ. соч. С. 23.
419
Филюшкин А. Как Россия стала для Европы Азией? С. 36.
420
Павел Пальчовский был участником первой Димитриады, то есть интервенции польских и литовских магнатов в дела Русского государства. После возвращения на родину из московского плена он стал последовательным сторонником и активным пропагандистом антимосковской внешнеполитической доктрины. Его работа «Московская колядка» (1609) является примером политически ангажированного текста, который был призван убедить общественность Речи Посполитой в целесообразности войны с Московским государством. Карнаухов Д. В. История Смутного времени в «Московской хронике» Александра Гваньини // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2012. СПб., 2012. С. 90.
421
Записки Станислава Немоевского (1606–1608). Рукопись Жолкевского / Подгот. текста: А. И. Цепков. Рязань, 2007. «Записки» С. Немоевского сохранились в двух редакциях: в Виленской и Львовской рукописях. При этом второй вариант, созданный после возвращения домой, существенно скорректирован автором в сторону ещё большего уничижения в описании русского быта и национального характера.
422
В историографии существует мнение, что у С. Немоевского были и поручения дипломатического свойства. См.: Архипова Л.М. Образ России в контексте польской национально-политической идеологии сарматиз-ма//Ярославский педагогический вестник. 2016. № 5. С. 296–301.
423
Архипова Л. М. Указ. соч. С. 298.
424
Записки Станислава Немоевского. С. 125.
425
Там же. С. 128.
426
Там же. С. 200, 193–194,199.
427
Там же. С. 129, 137,125.
428
ГиршбергА. Вступление // Записки Станислава Немоевского. С. 31.
429
Безансон А. Россия — европейская страна? С. 256–257.
430
Неменский О. Русофобия как идеология. С. 36.
431
Примеры карт см. в книге: Кудрявцев О.Ф. Русские земли в западноевропейской космографии первой половины XVI века. Начиная с этого времени на европейских картах России увеличивается число разнообразных монстров: чертей, уродцев, василисков, русалок и прочей нечисти, что служило демонизации образа России и противопоставлению её Европе. Впоследствии к этому добавляется и мотив конкуренции: голландцам и англичанам был выгоден образ страшной и дикой России для торговой экспансии под предлогом наведения порядка в варварской стране, а российский лес был им нужен для строительства флота // Каждому — своё. Интервью с Игорем Фоменко. С. 69–70. Об изображении России на картах подробно см.: Фоменко И. «Страна чудес». Россия на старинных картах (XIII–XIX вв.). М., 2020.
432
Кара-Мурза С.Г. Русофобия Запада. С. 8.
433
Фипюшкин А. Первое противостояние России и Европы. Ливонская война Ивана Грозного. С. 294.
434
Цит. по: Гро Д. Указ. соч. С. 9.
435
Там же. С. 9–10.
436
Нойманн И. Указ. соч. С. 106.
437
Мильтон Дж. Московия Джона Мильтона, со статьёй и примечаниями Ю.В. Толстого. М., 1875. С. 10.
438
ГроД. Указ. соч. С. 9.
439
Malia М. Op. cit. Р. 17.
440
Эта метафора восходит к письму, которое друг Вольтера граф Франческо Альгаротти написал лорду Гервею в 1739 году: «Но что рассказать Вам сначала, а что потом об этом городе, об этом большом окне, назову его так, недавно открывшемся на севере, через которое Россия смотрит в Европу?». Пушкин популяризировал эту метафору в «Медном всаднике», прямо указав на Альгаротти как на свой
