Уинфред удивленно приподнял брови, а потом вздохнул:
— Ладно, допустим, она тебя любит, — решил он, наконец, не спорить. — Но что это меняет? Женщины часто выходят замуж не за любимых.
— Но у Вероник нет родителей, которые могли бы ее заставить.
— Тогда деньги, — предположил лорд.
— Она не нуждается, ее бизнес идет в гору.
— Просто решила, что удобно. Или что пришла пора. Или тебе нужно было быстрее делать ей предложение, кто первый предложил — за того и пошла. Или…
— Она сказала, что не может отказаться от свадьбы, — тяжело вздохнул я.
— И что?
— Ты не понимаешь? Она сказала «не могу», а не «не хочу». Именно «не могу» ничего рассказать, «не могу» отказаться от свадьбы. Я не сразу понял, но…
— Это все равно не делает Лероя преступником, скорее с Вероникой нужно разбираться, — вздохнул Уинфред.
— Это еще не все! Я считаю его весьма подозрительным.
— На каком основании?
— Он артефактор!
— Как и сотни других в столице.
— Он достаточно талантлив, чтобы изобрести браслеты-блокираторы, которые надели на Глинду.
— На них его подпись? Фирменный знак? Какой-то почерк?
Я сокрушенно покачал головой, по данным аналитического отдела артефакт не имел никаких характерных особенностей, это-то и отличало его от прочих артефактов, обычно у мастера есть какой-то почерк, но не в этом случае.
— Но он делал артефакт-маскировку для Вероник, с которой она попала на сборище Лиги, значит он знает об особенностях суккубов и наших энергетических каналах, — добавил я.
— У тебя тоже есть такой артефакт и помощнее, может, это мастер, который его изготовил виноват?
— Он уже давно мертв, — помрачнел я.
— Но ты понимаешь, что это совершенно ничего не доказывает. Лерой решил жениться на суккубше, логично, что он изучил энергетическую структуру ей подобных, очень предусмотрительно с его стороны.
— Все равно…
— Ладно, — тяжело вздохнул Уинфред и начал методично сминать по одной жалобы и бросать их в мусорку под столом. — Ладно, я понял, что тебе не дает покоя этот артефактор. Ты можешь продолжить расследование, только очень тихо. И куда проще было бы, если бы ты просто поговорил с Вероникой по душам, — он бросил на меня пронзительный взгляд, я кивнул, хотя сомневался, что это поможет. — Только делай все так, чтобы это не мешало расследованию остальных дел. Демонолога так и не поймали, как и того, кто убивал мужчин. Следы демона в отделении полиции — это серьезно, дело на личном контроле у министра правопорядка! А ты со своей личной жизнью никак разобраться не можешь, — он раздраженно махнул рукой, отпуская меня.
— А ты-то сам не планируешь все же узнать имя своей истинной? — уже у выхода полюбопытствовал я.
Мне вслед полетел комок бумаги, но я успел быстро скрыться за дверью.
Глава 115
Джонатан Ренслир
«Не могу», сказанное с мукой в голосе Вероникой, все еще стояло в ушах, ее полные боли глаза смотрели с укором, едва я прикрывал веки. Что-то с этой помолвкой было не так, совсем не так. И главное, что было непонятно — почему Вероник мне ничего не сказала?
«Не могу» — ответила она тогда, но все проверки показали, что на ней нет прямого магического воздействия — ни наложенного проклятья, ни легкого сглаза, ни активированного артефакта. Конечно, всегда оставались специфические и редкие методы и варианты, которые не считывались стандартными заклинаниями, на некоторые воздействия я проверил ее тайком, подкараулив по дороге с работы, но результата не было. Был вообще безумный вариант, что Вероника просто верит, что должна что-то сделать, что ей грозит какое-то наказание, а на деле это просто блеф. Или присутствовал какой-то шантаж, угроза жизни ее или кого-то из ее близких.
Все знакомые Мэтью Лероя утверждали, что он совершенно безобидный, спокойный, сдержанный и доброжелательный человек. Идеальный мужчина и джентльмен. Скорее уж про Веронику говорили, что она взбалмошная расчетливая стерва, которая влюбила в себя суккубскими чарами несчастного парня. Его биография была идеальна: он происходил из одного из ответвления известного магического рода Роев, прекрасно закончил академию, слыл мастером и художником среди клиентов и не имел определенной специализации. Среди артефакторов было довольно распространено, что они выбирали конкретное направление и дальше совершенствовались именно в нем: защитная магия, атакующие артефакты, бытовые или для поддержания здоровья. Но не Мэтью Лерой, тот делал много и разного, от сверкающих драгоценностями игрушек для богатеев, до специфических и узконаправленных артефактов для магомобилей. Любил сделать что-то оригинальное, считал себя художником от артефакторики. Из его негативных качеств называли увлеченность исследованиями и некоторое высокомерие, но талантам это простительно.
Тем более странно, что у такого одаренного мага и ученого за все годы после окончания академии не вышло ни одной научной статьи. Учеников он брал редко и только по большому блату. Преподавателем слыл хорошим, когда-то во время учебы даже был ассистентом у профессора артефакторики. Однако, двое его учеников утверждали, что он украл их идею и присвоил себе интересный проект. Им, конечно, никто не верил, в этой среде это было традиционно и даже негласно принято: идеи учеников во время обучения частенько присваивались учителем, который помогал в разработке темы. Вроде как плата за обучение у мастера. Подобный скандал скорее вредил ученику, а не учителю, но тоже черта к описанию характера.
Но по сути это было ничто, пустота. Никаких серьезных преступлений, никаких даже элементарных штрафов за нарушение правил дорожного движения, никаких серьезных скандалов.
На этом фоне сама Вероника Монх выглядела черной лошадкой: взявшаяся из ниоткуда талантливая суккубша неизвестного возраста. Судя по навыкам и поведению — леди, но и только. Ни имени родителей, ни города происхождения. Неудивительно, многие суккубы и инкубы после пробуждения сил либо сами сбегают из дома, либо оказываются выгнаны, но я припомнил первый допрос Вероники — тогда она призналась, что «Монх» — часть ее фамилии, а имя она не меняла. Сделал запрос в списки благородных домов в поисках возможного рода, из которого недавно была вычеркнута женщина подходящего возраста. Ничего. Пришлось расширить зону поиска, но пока я сомневался во всем. Всплывали в воспоминаниях странные фразочки, оговорки, привычки, предметы. Даже зеркало, которое она подала мне во время нашей последней встречи. Я прошелся по магазинам женских штучек — такое качественное зеркало, но в миниатюрной и легкой оправе не нашел. Были вещички в металлических коробочках, кожаных чехольчиках, деревянном окладе, но все это было не похоже на то, что я держал в руках. Дерево вытачивали толще, металл давал тяжесть, папье маше покрытое лаком — слишком хрупко, звук если
