на лбу у него выступил холодный пот. Он пристально посмотрел на незнакомца. Крестьянин искоса взглянул на своего соотечественника, в котором боролись, по-видимому, страх и жадность.
Вдруг итальянец протянул руку к деньгам.
— Хорошо! Дайте их сюда!
Венер отдернул руку с долларами.
— Вы получите их только на швейцарской границе!
II
Он вздохнул с облегчением, когда вслед за незнакомцем зашагал в гору по таким узким и незаметным стежкам, что в темноте их едва можно было различить. С одной из возвышенностей Венер увидел внизу, в долине, множество огней и подумал: «Надо надеяться, что это последний итальянский город на моем пути».
Когда незнакомец оставил его одного в сарае и пошел предупредить жену, что вернется под утро, Венер не был уверен, сдержит ли тот слово. Он боялся, что жена отсоветует мужу пускаться в такое предприятие. В ту минуту Венер готов был отдать не только все свои доллары, но в придачу еще и все шведские кроны: только бы очутиться в Швейцарии! А там уже выход найдется.
Теперь же, когда каждый шаг приближал Венера к границе и он надеялся еще до рассвета очутиться на швейцарской стороне, ему казалось, что и ста долларов предостаточно. За какие-нибудь несколько часов ночного перехода через горы сто долларов — княжеское вознаграждение. Но об этом он заговорит, когда Италия останется за рубежом.
Молча шагали они в ночном мраке вверх и вниз по горам, сквозь леса и вдоль отвесных скал. Несколько раз отклонялись от тропинки, но неизменно опять попадали на проторенную дорогу. Незнакомец, видно, отлично знал местность.
Уже за полночь они сделали привал у подножья высокой горы. Незнакомец спросил:
— Сколько денег у вас, вы говорили?
Раньше чем назвать сумму, Венер чуть было не спросил, не на швейцарской ли они уже территории. Но сдержался и равнодушным голосом ответил:
— Триста десять долларов.
— А себе вы сколько-нибудь оставили?
— Ах, это не так важно. В Швейцарии у меня есть друзья.
— Оставьте себе десять долларов, — сказал незнакомец.
— Благодарю, — сказал Венер. — Вы очень великодушны. А как ваша фамилия? Кто и что вы?
— Фамилия моя Чиала. Андреа Чиала. Я врач, хирург… Учился в Германии. В Иене и Геттингене… Я люблю Германию.
— Вот, значит, откуда ваш великолепный немецкий язык! — воскликнул Венер.
— Моя жена немка, — продолжал итальянец. — Только когда я сказал, что речь идет о ее соотечественнике, она согласилась. Сначала не хотела отпускать меня.
— Нам, видно, еще далеко, — сказал Венер. — Не двинуться ли дальше?
— Мы скоро у цели, — ответил врач. Он скрыл, что они уже в Швейцарии. — Я провожу вас до линии железной дороги. Оттуда вы увидите и первую швейцарскую станцию. Даже если вас там задержат, это будет уже не так страшно. Швейцарцы не выдают немцев.
— У меня испанские документы, — сказал Венер и сам удивился, зачем он это сказал. Какое кому дело до этого?
— Ну, тогда вам ничто не угрожает. Идемте, нам осталось несколько сот метров пути!
Они стали подниматься по крутому склону. Узкая тропа, местами пробитая в скале, вела круто вверх. Доктор Чиала, помогая Венеру миновать опасные места, уверял, что спуск с горы будет много легче.
Когда они перевалили через гребень, Венер увидел внизу прямой, как стрела, железнодорожный путь, а в некотором отдалении — огни и семафоры станции.
— Мы в Швейцарии, — сказал итальянец.
— Ну, вот видите! — воскликнул Венер. — И все это было не так уж опасно!
— Вы думаете? — Доктор Чиала улыбнулся. — Вы попросту не заметили опасности.
— Во всяком случае, мы никого не встретили.
— В этом-то и весь фокус.
— Не находите ли вы, что ста долларов вполне достаточно за ваши труды?
Итальянец удивленно посмотрел на Венера. Ему не верилось, что это сказано серьезно.
— Мы уговорились, что я получу триста десять долларов. Десять я вам уже оставил. Имейте в виду, что я эту сумму должен разделить с крестьянином Джакопо.
— Ну, хорошо! — Венер протянул итальянцу пачку банкнотов. — Десять долларов я себе оставил.
Итальянец взял деньги, смял их и сунул в карман пиджака.
— Что же вы не пересчитаете их?
— А зачем?
— Как мне идти дальше?
Итальянец прошел немного вперед и показал Венеру дорогу к железнодорожной станции.
— Подниметесь по этой горе. На середине ее вы увидите тропу, отходящую от прямой дороги; она ведет к железнодорожному пути. Прямая же дорога ведет уже к станции, но вы… — Он не договорил.
Венер незаметно вынул пистолет и в упор выстрелил в своего проводника.
Тот как-то странно подпрыгнул, крикнул: «Что вы делаете?» — зашатался и упал.
Венер стоял, не шевелясь, и вслушивался в ночь. Ему казалось, что звук выстрела раскатился по теснине и достиг железнодорожной станции. Лишь понемногу вновь установилась тишина, глубокая-глубокая тишина.
Он наклонился над своей жертвой и вынул из кармана итальянца доллары. Когда Венер прикоснулся к раненому, тот зашевелился и невнятно забормотал.
Венер, ногами перекатывая тело, подтолкнул его к краю обрыва и последним толчком сбросил вниз.
Чтобы добраться до станции, понадобилось бы теперь не больше получаса, но Венер оставался на горе, пока не рассвело. Спокойным, размеренным шагом, точно возвращаясь с утренней прогулки, спустился он по узкой, боковой дорожке в швейцарский город, ничем не отличавшийся от маленьких итальянских городков, в которых ему приходилось бывать. Недалеко от вокзала он увидел трактир, зашел туда, заказал коньяку и что-то шепнул еще заспанному хозяину. Тот сразу проснулся и проявил вдруг необычайную расторопность; живо налил Венеру вторую рюмку коньяку и подал ему пачку швейцарских банкнотов. С большим убытком для себя Венер обменял две десятидолларовые бумажки. Тем не менее сделкой был доволен не только хозяин, но и Венер.
На вокзал он не пошел, а нанял машину.
— В Лугано!
С удовольствием откинулся он на спинку сиденья. Почувствовал себя спасенным. На ум ему пришла строка из известной солдатской песни: «Швейцарию, малютку дикобраза, захватим мы уж по пути домой». Хорошее «возвращение домой», нечего сказать! Но слава богу, что среди бушующего океана войны еще существует этот спасительный остров. Потом он прикинул, что из вещей необходимо приобрести прежде всего: чемодан, верхние рубашки, легкое летнее пальто и шляпу. Покупать все это следовало осторожно, чтобы в Лугано не обратить на себя внимание. Да и задерживаться в этих местах не следует. Самое позднее — завтра, а может быть, ночным поездом он выедет в Берн. За Сен-Готардом уж можно будет вздохнуть спокойно.
В Лугано, в витринах газетных киосков, ему бросились в глаза жирные заголовки газет: «Бои за Берлин!», «Американские и русские войска встретились на немецкой земле!», «Гитлер называет Геринга предателем». И
