Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
совсем немного и начинает тяжело дышать.
— А тем временем он будет все больше худеть и слабеть.
Поль несколько секунд смотрел в пол, потом поднял глаза на меня.
— Короче говоря, он будет мучиться до конца жизни. — Он сглотнул. — И как долго это протянется?
— Несколько недель. Точно предсказать нельзя. Может быть, месяца три.
— Что же, Джим. — Он провел рукой по волосам. — Этого я допустить не могу. Я ведь за него в ответе. Лучше усыпить его теперь, пока еще он не страдает по-настоящему. Вы согласны?
— Да, Поль. Это самое гуманное.
— А вы не могли бы сделать это сейчас же? Как только я уйду?
— Хорошо. И обещаю вам, что он ничего не почувствует.
Его лицо застыло. Он сунул трубку в рот, но она уже погасла, и он убрал ее в карман. Потом наклонился и погладил Тео по голове. Мохнатая мордочка со смешной бородкой обернулась к нему, и несколько секунд человек и собака смотрели друг на друга.
— Прощай, старина, — пробормотал Поль и быстро вышел.
Я сдержал свое обещание.
— Хорошая собака, умница Тео, — шептал я и гладил, гладил мордочку и уши, пока песик погружался в последний сон. Как все ветеринары, я терпеть не мог этой процедуры, хотя она и безболезненна, и находил утешение только в том, что сознание угасало навсегда под звуки ласкового голоса и прикосновения дружеской руки.
Да, конечно, я сентиментален. Не то что Поль. Его поведение было здравым и разумным. И он сумел выбрать верный выход, потому что не поддавался эмоциям.
Позже, за воскресным обедом, который доставил мне куда меньше удовольствия, чем обычно, я рассказал Хелен про Тео.
Я не мог промолчать, потому что на нашей газовой горелке (других средств для приготовления пищи у нас не было) она сотворила восхитительное жаркое, а я не отдавал должного ее искусству.
Она сидела на скамеечке, и я поглядел на нее сверху вниз — сегодня была моя очередь сидеть на высоком табурете.
— А знаешь, Хелен, — сказал я, — для меня это было отличным уроком. То, как поступил Поль. На его месте я бы тянул и мямлил, стараясь увернуться от неизбежного.
— Не только ты, а еще и очень многие, — сказала она, подумав.
— Да. А вот он не стал! — Положив нож и вилку, я уставился на стену. — Поль поступил как зрелый, сильный человек. Наверное, он принадлежит к тем людям, с которыми мы чаще встречаемся в книгах, — спокойный, уравновешенный, никогда не теряющийся.
— Послушай, Джим, жаркое стынет! Конечно, это было очень грустно, но изменить ты ничего не мог, и незачем тебе себя ругать. Поль — это Поль, а ты — это ты.
Я принялся за мясо, но ощущение собственной никчемности продолжало терзать меня. Тут, взглянув на мою жену, я увидел, что она мне улыбается.
И внезапно мне стало легче. Во всяком случае, она не жалеет, что я такой, как есть.
Это было в воскресенье, а утром во вторник мистер Сэнгсгер, который жил у вокзала, зашел за средством от бородавок для своих коров.
— Смазывайте вымя после утренней и вечерней дойки, — сказал я, — и через неделю-другую бородавки начнут отваливаться.
— Спасибо. — Он протянул мне полукрону, а когда я бросил монету в ящик, вдруг добавил: — А Поля Котрелла очень жалко.
— О чем вы говорите?
— Да я думал, вы знаете. Умер, бедняга.
— Умер? — Я растерянно уставился на него. — Но как… почему…
— Его утром нашли. Покончил с собой.
Я уперся обеими ладонями в стол.
— Вы хотите сказать… самоубийство?
— Выходит, так. Говорят, наглотался таблеток. Весь город про это толкует.
Я слепо вперил взгляд в страницу еженедельника со списком вызовов, и голос мистера Сэнгстера словно доносился откуда-то издалека.
— Очень его жалко. Приятный был человек. Все его любили.
Под вечер, проезжая мимо дома, где жил Поль Котрелл, я увидел на крыльце миссис Клейтон, его квартирную хозяйку, остановил машину и вышел.
— Миссис Клейтон, я просто поверить не могу.
— Я тоже, мистер Хэрриот. Подумать ужасно… — Лицо у нее было бледное, глаза покраснели от слез. — Он ведь у меня шесть лет прожил. Я на него смотрела прямо как на сына.
— Но почему…
— Да из-за собачки. Он не мог выдержать, что ее больше нет.
Меня захлестнула волна ледяной тоски, и миссис Клейтон положила руку мне на локоть.
— Не надо, мистер Хэрриот. Вы ведь ни в чем не виноваты. Поль мне все объяснил. И что Тео спасти было нельзя. От этого и люди умирают, не то что собаки.
Я кивнул, не в силах произнести ни слова, а она продолжала:
— Мистер Хэрриот, я вам, между нами, вот что скажу: Поль ведь не был стойким, как вы или я. Таким уж он родился — у него была депрессия, понимаете?
— Депрессия? У Поля?
— Вот-вот. Он уже давно лечился и все время принимал таблетки. Держался он твердо, но болезнью этой нервной страдал много лет.
— Нервной болезнью?.. Мне даже в голову не приходило…
— И никто не догадывался. Только так оно и было. Вроде бы детство ему выпало тяжелое. Может, потому он так и полюбил Тео. Прямо надышаться на него не мог.
— Да… конечно…
Она достала скомканный платок и высморкалась.
— И не одно детство, вся жизнь у него тяжелая была, у бедняжки, но он умел держаться твердо.
Что я мог ответить? Только сесть в машину и уехать туда, где величавые зеленые холмы безмятежно контрастировали с переполняющим душу смятением. Хэрриот, тонкий психолог и судья человеческих характеров! Как я ошибся! Правда, свою тайную борьбу Поль вел с мужеством, которое обманывало всех.
Да, он преподал мне урок, но иной, чем я думал. И этого урока я никогда не забывал: в мире есть множество людей вроде Поля, которые на самом деле совсем не такие, какими кажутся.
Глава пятьдесят четвертая
Смерть Поля Котрелла так потрясла меня, что я еще долго жил под ее впечатлением. Собственно говоря, даже
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
