это настоящий удар, просто наступил Конец Света. Я правильно сделал, что не стал селиться в доме приходского священника и отклонил несколько искренних предложений предоставить кров и ночлег, исходивших от местных жителей, предпочтя, как я к этому уже привык, остаться независимым и самому подобрать себе жилье, подходящее по всем параметрам.
Само собой разумеется, ты захочешь узнать насколько мы продвинулись в своих поисках. Первое, что я понял, ничего не стоит ожидать от расследования, проведенного в церковном приходе, говоря точнее, ничего существенного. Я спрашивал у миссис Хант, также как и другие до меня, не замечала ли она у своего постояльца каких либо симптомов, указывающих или предвещающих внезапный сердечный приступ или развитие острой формы какого-нибудь заболевания или, может быть, он сам мог предчувствовать что-нибудь подобное. На что она, также как и его лечащий врач, сказала, что причина совсем не в этом, со здоровьем у него всегда был полный порядок. Второе, что мы сделали – это обыскали все пруды, реки и ручьи в округе. Искали и в полях, где он, как известно, любил гулять последнее время. Все эти поиски не дали никакого результата. Я разговаривал и с приходским клерком, а также побывал в том доме, который он посещал перед своим исчезновением.
Никакого сомнения в честности этих людей не возникает, также не стоит подозревать их в том, что они замыслили подлое убийство. Единственный мужчина в их доме лежит прикованный к постели и не может подняться. Его жена и дети, в чем я абсолютно уверен, на убийство не способны, поэтому никто из них не мог участвовать в каком бы там ни было заговоре против нашего дяди, также они не могли участвовать в его завлечении в то место, где на него могли напасть. Всей семьей они уже рассказали всё, что знали тем, кто занимается здесь расследованием по этому делу, кроме того жена больного, повторила всё с самого начала мне: «Священник, – говорила она, – выглядел как обычно. Он немного побыл у постели больного». Ты же знаешь, что наш дядя не был из тех, кто обладает особым даром читать молитвы, тем не менее, раз уж такое случилось должны же служители церкви как то зарабатывать себе на жизнь? Он оставил им немного денег перед своим уходом, после этого сын этой женщины видел, как он перелазил через забор на соседнее поле. Одет он был как обычно, на нем была стола[357], по-моему, он единственный из священников кто всё еще носит её, по крайней мере, в этом округе.
Ты, наверное, заметил, я пишу подробно о всем, что мне известно. Если честно, то мне больше нечем заняться, так как я забыл прихватить с собой документы, с которыми я работал, к тому же это помогает мне тренировать ум, и помогает вспомнить то, что я мог пропустить. Поэтому я буду продолжать записывать всё происходящее, строчку за строчкой, даже диалоги, если возникнет в этом необходимость. По своему выбору, ты можешь это читать или не читать, только прошу тебя, сохрани эти письма. Есть еще одна причина почему я пишу обо всем настолько подробно, но об этом я расскажу потом.
Может быть, ты хочешь спросить, искал ли я сам в окрестностях этого дома? Определённая часть поисков, а я бы даже сказал основная, была уже проведена другими, как я тебе уже писал. Надеюсь, завтра отправиться прямо туда, там я буду смотреть непосредственно на местности. Боу Стрит[358] мы уже поставили в известность, их ребята приедут сегодня вечером на дилижансе, только я не думаю, что им удастся хоть немного продвинуться в своем расследовании. Снега нет, а он мог бы очень помочь нам, поля стоят голые, одна трава на них пожухлая. Сам понимаешь, я всё время начеку, слежу за каждым дуновением ветерка, особенно я держал ухо в остро сегодня, когда уезжал и возвращался обратно. Случилось так, что на обратном пути мы попали в густой туман, к тому же я не был подобающим образом для того, чтобы разгуливать по незнакомым окрестностям и пастбищам, особенно вечером, когда кусты выглядят похожими на людей и корова, мычащая где-то вдалеке, может стать последним звуком, который ты слышишь перед своей смертью. Знаешь, если бы дядя Генри стоял бы среди деревьев той небольшой рощи, которая в одном месте слишком близко подступает к тропинке, держа свою голову под мышкой, я бы испытывал меньше страха и тревоги, чем я испытывал в тот момент находясь там. Сказать по правде, я действительно надеялся напороться на него, пусть даже это было совсем неожиданно для меня. Мне уже пора, поэтому я откладываю в сторону свое перо, только что в мою комнату зашел господин Лукас местный курат[359].
Позднее, там же. Господин Лукас побывал у меня и ушел, сплошные эмоции, все мысли только о таинственном исчезновении дяди. Как я понял, он уже отказался от той мысли, что мы сможем найти его Преподобие живым, и поэтому выразил свое искреннее сочувствие и соболезнование. Также я сумел понять и то, что даже менее экспансивного человека, чем господин Лукас, наш дядя Генри вряд ли мог бы побудить к осмыслению глубины и истинности его Веры.
Кроме господина Лукаса у меня еще был один посетитель, как я его прозвал Бонифаций[360]. Это я о хозяине гостиницы «Кингз Хэд», он приходил узнать всё ли я имею из того, что мне нужно. Вот уж кто действительно требует того, чтобы перо Великого Боза[361] воздало ему должное. Поначалу у него был очень важный вид: «Знаете, сэр, – говорит он, – похоже, нам придется склонить голову перед судьбой, как говорит моя бедная жена. Насколько мне известно, ничегошеньки не слышно о его преподобии, ни слуху ни духу, словно тот сквозь землю провалился. Мне не очень хочется затрагивать эту тему, сэр, но это был, как говорится в Священном Писании, «трудный» человек» во всех смыслах этого слова».
Я сказал, что даже и предположить не мог того, какое к нему возникло отношение, но со своей стороны я не мог не добавить, что люди о нем говорили, как о человеке с характером. Господин Боуман несколько секунд смотрел на меня пристально, а затем раскрыл рот и остановить его уже было невозможно. Он до глубины души поразил меня контрастом, в одно мгновение переходя от выражения сочувствия и сострадания к выразительной декламации: «Когда я вспоминаю о том, – говорил он, – какие слова считал
