Одержимые смотрели на государя, и на какой-то миг мне даже показалось, что они сейчас склонят головы и тихо произнесут: «Как скажете, государь». Привычки трудно изжить. Но они все же смогли сдержаться.
— Убирайтесь или я скажу Муньеру, что именно он может сделать с вами. В отличие от него я знаю, предел его силы. Уверен он не откажется его проверить.
Демонов все еще было больше, они все еще могли победить, но почему-то колебались. Арирх отступил первым, развернулся и направился к высоким дверям. Его шаги были отчетливо слышны в установившейся в зале тишине, а фигура в черном плаще отчетливо видна на фоне светящегося мрамора. Стоило хлопнуть высоким дверям, как остальные одержимые сорвались с места. Оружие исчезало, факелы падали один за другим. Крис выпрямился, когда лезвие исчезло от его горла. Барон Эсток исчез еще раньше.
— Интересное решение, — произнес, поднимаясь с пола Альберт. — И как мы сами до него не додумались. — А потом неуверенно добавил: — Государь?
— Приказывайте! — Мэрдок стоял чуть покачиваясь, но все же стоял.
Цецилия продолжала плакать, продолжала смотреть только на своего Северина.
— Я еще не потерял это право? — утонил князь. Покачал головой и добавил, ставшее уже привычным, даже скорее привычно-безнадежным: — Надо закрыть разлом.
— Я слышала это столько раз, — прошептала Мэри. — Уже и не верю, что это возможно.
— Возможно, — хрипло ответил князь, отстранил Цецилию и посмотрел по очереди на каждого из нас. Сперва на меня… — Вы просили о помощи, леди Астер. Считайте, что вы ее получили. — Он перевел взгляд на Кристофера на светящийся мрамор у него под ногами и скомандовал: — Руки на пол, молодые люди. Нам нужно вернуть сюда магию. — И, подавая пример, снова положил ладони на камни.
Зерна изменений скользнули в мрамор. Светлые прожилки вспыхнули. Их свет прошелся по залу от одной стены до другой, от подошв сапог до дыры в потолке.
— Астер уже делала так, без особого толку, — заметила Дженнет и тут же замолчала под взглядом светлых глаз.
— Вернуть? — переспросил Кристофер подходя ко мне. — Что-то я не помню, чтобы одалживался.
На этот раз рыцарь не стал помогать мне подняться, а сам опустился на пол. Поднял ладони и внимательно посмотрел на них, словно сидел впервые в жизни. Мрамор вокруг нас светился, он горел почти весь, за исключением черной ломаной линии, так похожей на трещину посредине зала. Я устало прислонилась к плечу Оуэна и закрыла глаза. Всего на миг.
«Беги», — сказал мне Змей и побежал сам. Побежал по коридорам к Илистой норе. Бежал, а пол под его ногами дрожал. Он бежал и боялся даже оглядываться. Этот сон преследовал меня многие годы, и сейчас, стоило только закрыть глаза, я снова оказывалась в том коридоре…
Базальтовые стены…
Преследователь…
Шестеро магов на земле…
Расползающаяся по полу тьма…
И дрожащий пол…
И дрожащий мир…
Я открыла глаза, посмотрела на затворника.
— Вы не одалживались, — согласился князь, а вот наши предки…
— Что? — услышали мы голос Аннабэль Криэ, жрица вдруг приподнялась, поморщилась и растерянно переспросила: — Что происходит?
Мэри тут же бросилась к ней. По какой-то причине дочь столичного травника боялась возвращаться к Вьеру, боялась даже смотреть на него, боялась понять, что возможно он уже мертв.
— Ритуал, — тихо произнесла я, вспоминая зал отречения жриц, вспоминая девушку, которую отрезали от силы, вспоминая треснувший под ней пол. Словно увидев все это вместе со мной, князь кивнул. Цецилия вытерла слезы и вопросительно посмотрела на Северина. — Ритуал наших предков, — повторила я. — Они не закрывали разлом. Они его открыли.
— Нет! — выкрикнула Гэли. — Этого не может быть! Невозможно!
— К сожалению, возможно, — затворник вздохнул, и мрамор под его руками вспыхнул ярче. — Предки… Они этого не хотели, не планировали. Они…
— Они кого-то отрезали от силы? — спросила я и схватила Кристофера за руку, ища поддержки. — Но кого? Кто мог быть настолько силен, что во время ритуала треснул не только камень в этом зале, а сама Эра?
— Людей, — печально ответил мне государь. — Всех тех, кто обладал силой, но не использовал ее, не мог, не умел или боялся. Шестеро не самых сильных, но самых родовитых магов Эры решили, что неиспользуемый дар — это расточительно. Зачем крестьянину, что сажает горох дар огня? Правильно, незачем, тем более, что он и сам махнул на него рукой. Решение отрезать простолюдин от силы и забрать ее себе казалось простым и логичным. Магия в умелых руках принесет куда больше пользы, чем в руках пахаря, который рано или поздно спалит поле пшеницы, и это в лучшем случае, — торопливо объяснял затворник, с тревогой глядя на дыру в потолке.
— Что-то мне подсказывает, что этих самых крестьян они спрашивать не стали, — прокомментировал услышанное Альберт.
— Конечно, не стали, — ответил ему вместо затворника Оуэн. — Молодцы ваши предки, даже обидно, что я до этого сам не додумался. — А я вспомнила, что он говорил мне нечто подобное. Казалось, это было так давно, сто лет назад в сгоревшей библиотеке. — Теперь я понимаю, почему твоему предку, — он посмотрел на Мэрдока, — зашили рот. Я бы тоже зашил.
— Девы! — воскликнула Гэли. — Значит, богини не наказывали тиэрцев? Значит, они никого не наказывали? Богини ничего не делали, это все мы?
— Какая музыка для моих ушей, — раздался тихий голос Вьера. И Мэри заплакала, на этот раз от облегчения. — Но спешу утешить, богини наказали всех. И нас и вас. Они наказали людей демонами.
— Так во всем виноваты предки? — уточнила Дженнет, не торопясь опускаться на пол и призывать магию.
— Не я должен отвечать на этот вопрос. Меня там все же не было, — пробормотал Вьер и замолчал, когда Мэри упала ему на грудь, чем едва не отправила беднягу к богиням, видимо, чтобы задал интересующий всех вопрос лично.
— К их чести, они пытались все исправить, — князь передернул плечами. Я видела насколько он наряжен, видела, как он устал и все же… Он больше нам не приказывал, он отвечал на вопросы, и за одно это я была ему благодарна. Он не заставлял, он хотел, чтобы мы сами приняли решение. — Они пытались бороться с порождениями тьмы, изобрели яд.
— Они изобрели коросту, которая поражает одного члена семьи, всегда одного, — произнес Оуэн.
— В каждом роду всегда должен быть защитник, тот, кто будет неподвластен демонам, — грустно сказал князь.
— Зараженные коростой умирают! — выкрикнула Дженнет и Альберт положил ей руку на плечо.
— Короста очень легко лечится, — парировал затворник, и в его голосе все-таки прорезалось нетерпение. Мрамор под его руками сиял, обрамляя светом валяющийся рядом половинчатый клинок, и казалось, оружие украшено россыпью драгоценных камней. — Лысые деревья были очень распространены.
