Джил помедлила, глядя в пространство, и невероятным усилием воли подавила в себе безжалостный голос. Образ связанного тельца, крохотные отверстия которого были пронзены орудиями наказания, слегка отступил. Она глубоко вздохнула, ощутив во рту вкус крови. Сначала ей показалось, что это часть воспоминаний, и только потом Джил сообразила, что сильно прикусила щеку.
Отведя взгляд от дочери, она подползла к разложенным краскам и бумаге.
— За работу, крошка, — сказала она. — У нас мало времени.
Сумерки быстро сгущались в комнате. Джил подняла кисть, окунула в пузырек с черной краской и начала рисовать.
Джил работала быстро, восхищаясь собственным искусством. Рисунок уже принимал очертания. Джил нашла красную краску, потом зеленую и любовно, медленно заполнила контуры. В голове как-то странно звенело, тело, казалось, превратилось в провод высокого напряжения. Она неожиданно поняла, что времени почти не осталось. Конец близился.
Но Джил сохраняла спокойствие. Скоро картина была завершена.
— Вот, — удовлетворенно вздохнула она. — Что ты об этом думаешь?
Мег молчала, вытирая слезы с глаз, но с интересом разглядывала рисунок.
— А теперь, — продолжала Джил, — мне нужно на минутку в ванную. Я сейчас вернусь. Не бойся, лапочка. Я буду разговаривать с тобой из ванной. Хорошо?
Джил взяла сумочку, отправилась в ванную и начала снимать косметику, включая фальшивую родинку на щеке. Лицо в зеркале казалось таким же пустым, как белая бумага, на которой она так старательно нарисовала портрет всего несколькими минутами раньше. Это немного утешило Джил. Теперь у нее был чистый холст, который можно опять раскрасить.
Послышалось тихое пение. Сначала Джил подумала, что это Мег мурлычет что-то в спальне, но тут же поняла, что это мелодия из прошлого слетает с ее собственных губ. Это была знакомая песня, хотя название она припомнить не могла. Ноты следовали одна за другой естественно, без заминок и фальши.
Джил не замечала, как неряшливо ложится на лицо грим, как смазываются линии, наоборот, казалась себе настоящим совершенством: теперь ее образ соответствовал придуманному до мельчайших деталей.
Когда работа была закончена, единственной кричащей нотой оказались короткие черные волосы. Джил сунула руку в сумочку, достала парик и быстро натянула. Нельзя терять времени. Только маска может спасти ее, и только если поторопиться.
Джил еще раз взглянула в зеркало: все идеально… если не считать слез, катившихся по лицу. Она осторожно вытерла их и поспешила в комнату. Мег, сидевшая на полу, удивленно взглянула на мать.
— Разве я не великолепно выгляжу, детка? — спросила она.
Мег перевела взгляд с рисунка на мать и снова на рисунок.
— Правильно, малышка, — пробормотала Джил. — Я выгляжу совсем как леди, правда?
Она встала на колени около спортивной сумки и вынула пистолет. Потом в последний раз выглянула из окна. Наступала ночь.
Джил с нервным, почти смущенным смешком повернулась к дочери.
Глава 21
Чикаго, Иллинойс. Полночь
Город изменился.
Паутина шоссе и дорог пересекала окраины и бедные районы, где работала Холли двадцать пять лет назад. Новостройки испортили, исказили пейзаж, вырывая целые кварталы домов и ветхих многоквартирных зданий.
Темнота делала местность еще более неузнаваемой. Холли Флеминг нерешительно присматривалась к окружающему пейзажу через лобовое стекло. Надежд почти не оставалось. Возможно, дом уже давным-давно снесли.
Кел снова и снова мучился вопросом, правильно ли он поступил, приехав сюда. Почему женщина с таким уродливым прошлым, как у Джил, должна вернуться туда, где переживала худшие моменты своей жизни? Это казалось безумием.
Но необходимо все проверить. А этот след был единственным, который мог привести к беглянке.
— На следующем углу поверните влево. Это здесь, я уверена.
Кел свернул влево на древнюю улочку, застроенную ветхими домишками, бывшим пристанищем фабричных рабочих.
— Да, — кивнула Холли, — я права. Езжайте чуть дальше.
Кел медленно объехал квартал, потом, следуя указаниям Холли, свернул за угол.
— Если бы я только могла вспомнить… — пробормотала Холли. — В названии улицы было что-то женственное.
— Женственное? — удивился Кел.
— О, я ничего больше не узнаю. Это было столько лет назад! Я совсем состарилась и потеряла память.
Кел вел машину через острые осколки и брошенные автомобили, как по минному полю. Нигде ни души. Дома и тротуары были покрыты непристойными рисунками и надписями. По всей видимости, район поделили между собой шайки хулиганов и гангстеров.
— Вот! — неожиданно вскликнула Холли, показывая куда-то в сторону.
Кел взглянул на табличку с названием улицы — Роуз-стрит.
— Теперь налево, — взволнованно выдохнула Холли.
Детектив повернул баранку. Эта улица выглядела чуть получше. Но, очевидно, здесь тоже никто не жил, кроме случайных бродяг.
— Остановите машину, — попросила Холли.
Кел нажал на тормоза, прямо на середине мостовой. Здесь не приходилось беспокоиться о нарушении правил дорожного движения — вряд ли кто за последние годы проезжал по улице.
— Сюда, — велела Холли. — Белый фасад с высокими окнами наверху.
Кел нерешительно подвел машину к крыльцу, стараясь не наехать на осколки стекла, подозрительно оглядел улицу, боясь столкнуться с хулиганами или грабителями. Находиться здесь было небезопасно.
Он вынул фонарик из отделения для перчаток и вышел из машины. Холли быстро шагала впереди него к дому. Теперь в огрузневшем теле проглядывала былая энергия молодой служащей департамента социального обеспечения, стремившейся спасти как можно больше несчастных людей из лап голода и насилия.
Подходя к дому, Кел почувствовал, как по спине прошел озноб. Он думал о Джил Лазарус, женщине, известной всему миру своим богатством, красотой, легендарным мужем, прелестной дочерью. Неужели возможно, что она сейчас находится здесь, в этом ужасном доме?
В этом было что-то страшное, почти мистическое.
Холли первой добралась до входной двери, но постучался Кел — громко, несколько раз. Ответа не было.
— Вряд ли здесь закрыто, — пробормотал сыщик, поворачивая ручку. Но, как ни странно, дверь оказалась запертой. Кел в сопровождении Холли двинулся к боковой двери. Цементная дорожка провалилась в нескольких местах, и идти было нелегко. Бетонное крыльцо, ведущее к черному ходу, отошло от стены, оставив зияющую щель дюймов в шесть. В траве валялась оторванная ставня, краска на двери давно облупилась. Кел тронул ручку. Она со скрипом подалась, и дверь повисла на одной петле.
