– Ну конечно. Он наверняка согласится. Особенно если я ему об этом расскажу.
Жена грозного военного не проявляет никакой боязни и не выказывает нежелания.
Она гордо поднимает голову.
– Ну конечно, – консул перемигивается с ней понимающе.
– Спасибо, госпожа Анна! – прижимает Магда руку к сердцу.
– Ну за что же, моя дорогая?! Это нормальное человеческое поведение. Я еще присмотрю, чтобы тебе все, что нужно, подготовили в комнате. Ни о чем не беспокойся.
– Сейчас я сделаю вам временный паспорт, но мы должны занести его в саудовский отдел эмиграции, чтобы поставили выездную визу.
Он берет Магду за руку и ведет в бюро на втором этаже.
– Скорее всего, завтра польское министерство купит вам билет.
Девушка от неожиданности хватается за голову.
– Но если вы хотите вернуть свои деньги и подать на принцессу в суд, требуя оплаты за рабочий период, то вы должны сами нанять юриста. Посольство этим не занимается.
– Извините! Мне бы отсюда выбраться, и уже хорошо. Я больше ничего не хочу, – признается она и с благодарностью обнимает смущенного служащего.
– Вы спасли мне жизнь, – шепчет она дрожащим голосом.
– Это моя работа, – скромно отвечает мужчина. – Я получаю от этого удовольствие. Я ведь консул.
* * *
Принцесса, очень недовольная, высаживается у дворца шейха. «Я думала, что эта маленькая гнида – моя подруга. Мы столько пережили, столько вытерпели! А она, как только почувствовала толику свободы, сделала ноги, ушла. Снова рядом со мной никого, – горько констатирует она. – Такова моя жизнь! Друзей я должна или покупать, или содержать в тюрьме».
Она горько улыбается. В принципе, Ламии безразлично, что планирует семья. Если выпустили ее из заточения, то, наверное, не для того, чтобы исполнить приговор. Должно быть лучше, а не хуже. Самое главное, что она в Эр-Рияде и сможет поехать к себе во дворец. Остальное как-то утрясется само собой. Она глубоко вздыхает и медленно возвращается к жизни.
Тетка Абла ждет ее в холле и, вместо того чтобы поздороваться с племянницей, сразу приказывает:
– Сейчас войдешь к дедушке. У меня к тебе одна просьба.
– Здравствуй, тетечка. Как приятно тебя снова видеть, – шутит молодая принцесса.
– А мне нет, – искренне признается родственница. – И еще меньше мне приятно то, что мой муж назначен твоим опекуном.
– Ох! Это чудесно! Будет брать меня в казармы? – издевается Ламия.
– Еще одно слово, и я дам тебе в морду! – шипит Абла, но так громко, что слышно в каждом углу.
Прислуга отворачивается, делая вид, что ничего не видит и не слышит.
– De fakto я буду осуществлять над тобой опеку, поэтому будь смирной.
– А что с двоюродным братом Абдаллой?
– Был отправлен на важную и идеально подходящую ему должность в Джидде.
– Ох! Это значит, что он убрался из столицы. Кому-то помешал?
– Он директор центра по ресоциализации бывших террористов, – с гордостью информирует она. – Неимоверно важная и ответственная работа. Туда тебя нужно запереть, но еще не открыли отделение для женщин: те до сих пор этим не занимались. С одним небольшим исключением, – язвит она, меча искры большими черными глазами.
Ламия молчит, так как ей нечего сказать в свою защиту.
– Что ж, теперь я уже могу увидеться с дедушкой? – спрашивает она, желая закончить исключительно неприятный разговор.
– Моя просьба в следующем, – тетка хватает ее за руку, выламывая ей при этом пальцы. – Постарайся не свести его в гроб.
– Тут же возложите на меня вину за то, что умрет человек, находящийся при смерти? Да? Для этого меня освободили из заточения? Чтобы еще одну вину на меня свалить?
– Твоя наглость превышает человеческие возможности, – Абла с недоверием крутит головой и горько улыбается. – Буду ждать тебя и отвезу домой на Вади Ханифа.
– А что с моим дворцом на Аль-Тахасусси? – Ламия в шоке.
– Его передали военным, там сейчас находится столовая.
– Ага! Это такой небольшой подарочек для твоего мужа в знак согласия быть моим махрамом, да?
Престарелая женщина замахивается, но молодая оказывается быстрее и почти бегом направляется в королевские покои, которые находятся на втором этаже. «Если эта бабища, этот солдат в юбке будет моим опекуном, я долго не проживу. Она мне этого не позволит. Я как можно быстрее должна отсюда выбраться, – решает она. – Но как выехать? И за что? У меня ведь нет за душой ни гроша!» Ламию охватывают черные мысли, но через минуту у нее уже готов план. Она входит в спальню дедушки с улыбкой на губах.
– Внученька любимая! Ты уже здесь!
Старец пробует подняться на подушках, но у него не хватает сил, и он падает в бессилии.
– Перед моим отъездом в клинику в Америке я хотел уладить еще одно дело.
Он говорит слабым срывающимся голосом, поминутно прикладывая к синим губам кислородный аппарат.
– Моя маленькая девочка не может быть так сурово наказана. Ты обдумала все, дорогое дитя? – спрашивает он, грустно глядя ей в глаза.
– Да, дедушка, – сладко щебечет женщина, у которой в сердце нет ни капли сочувствия к умирающему. – Я хочу вернуться в мир и сделаю все, что в моих силах, чтобы не обмануть твои надежды и чтобы тебе не было стыдно.
– Стыдись немного за себя, любимая.
Дедушка по-прежнему здраво мыслит.
– Теперь тебя никто ни к чему не будет принуждать. Хочешь выйти замуж – выходи, нет – так нет, – сообщает он о своем решении. – Лучше бы все же тебе выехать за границу…
– Правда?! – Ламия просто скачет от счастья. – Я могу?!
– Это было бы очень желательно. Потому что если меня не станет… – он понижает голос, – то кто знает, что будет. Там твой паспорт.
Он показывает трясущейся рукой на ночной столик.
– И документы какой-то польки. Не знаю, что она с тобой делала в Мадаин-Салех, но у нее наверняка сейчас проблемы без документов, поэтому как можно быстрее ей их передай.
– Спасибо.
Девушка осторожно берет ладонь старца в свою и чувствует уходящую из нее жизнь.
– Только мне не на что выехать и не на что жить, – клянчит она, стараясь понравиться.
– Счет в нашей стране ты не откроешь, но пенсию будешь получать, только наличными, на руки. Как ты это устроишь, это твое дело, – больной старик тяжело вздыхает, и видно, что визит его уже измучил.
– Я справлюсь, – Ламия наклоняется над дедушкой и осторожно целует его в холодный лоб, покрытый капельками пота. Она поворачивается и, довольная разговором, быстрым шагом направляется к двери.
