За «Геноцидами» потянулись «Ураганы» — огромные чудовища с полутораметровыми колесами. В движение их приводили спаренные двигатели от автомобилей «Урал-375», а об аппетитах «Ураганов» ходили легенды — даже при движении по асфальту они съедали по сто пятьдесят литров высокооктанового бензина на каждые сто километров пути, а в условиях Афганистана выходило и все двести. Помимо прожорливости, эти монстры не имели никакой броневой защиты и загорались, как свечи, даже от попадания обычной трассирующей пули, а в их топливных баках бултыхалось по полтонны бензина. Единственное положительное качество этих махин — шестнадцать «телеграфных столбов» калибра 220 мм, которые могли мгновенно стартовать с направляющих, сея смерть и разрушения на расстоянии до сорока километров.
Но наличие в колонне многочисленных бензозаправщиков, транспортно-заряжающих и транспортных машин со снарядами превращали «Ураганы» на марше в легкую добычу. Поэтому всякое их перемещение сопровождало общевойсковое подразделение, призванное охранять и оборонять этих динозавров.
«Буратино» и «Артемон» выглядели не столь впечатляюще, но их сорокашеститонные бронированные корпуса надежно защищали экипажи от пуль и осколков. В сущности, эта парочка и была рассчитана на то, чтобы подобраться к врагу на расстояние выстрела стрелкового оружия и одним ударом двадцати четырех небольших ракет полностью уничтожить все признаки жизни на площади в три гектара.
МАЗы, груженные «Мальвинами», также существенно ограничивали подвижность колонны. К тому же подрыв даже одной-единственной такой машины мог привести к уничтожению целого участка дороги, а в ущельях спровоцировать камнепады и разрушение мостов и террас. Осмотрев один из таких «передвижных пороховых погребов», капитан Петренко только вздохнул — это ему откровенно не нравилось. Он привык к мобильным колоннам, способным в считаные секунды развернуться в боевой порядок и обрушить огонь на противника.
Марш начался строго по графику — колонна с включенными фарами уже неспешно пылила по знакомому маршруту. Галя сидела на афганской ковровой подушечке рядом с Александром, держась за люк бронетранспортера. На ней был зимний бушлат, а на голове — вязаная шапочка из комплекта зимнего горного обмундирования. Их автоматы висели на люке, чтобы в случае чего без промедления открыть огонь. Все вокруг казалось девушке новым и захватывающе интересным, она с удовольствием разглядывала окрестности и расспрашивала своего спутника о мечетях, фортах и старинных постройках, попадавшихся по пути. Тот со смехом выкладывал все, что знал, а если не знал — действовал по полтавской присказке «не дочує, так добреше».
Афродита выглядела совершенно счастливой. И прежде всего потому, что понятия не имела, насколько сложна задача проводки такой колонны и сколько опасностей ее подстерегает в этих краях. Все это знал ее спутник, но и ему сейчас было куда легче, чем в тот раз, когда капитан Лесовой поставил его, совершенно зеленого и неопытного, по афганским меркам, командовать передовым дозором армейского Отряда обеспечения движения. Поступил, как со щенком: бросил в воду, выплывет — будет жить. Шекор-туран выплыл, а полученный страшный опыт ему пригождался, и не раз, и всегда он вспоминал Лесового с признательностью.
Километр за километром оставались позади. Вспоминая события годичной давности, Петренко сопровождал комментариями каждый серпантин, туннель и поворот до боли памятной трассы. За разговорами он и не заметил, как колонна без всяких эксцессов преодолела перевал, приблизившись к месту, где должна была находиться «псевдозасада». Внезапно движение колонны замедлилось, а затем она вообще остановилась.
— Хантера вызывает Тайфун! — прозвучал в шлемофоне голос спецпропагандиста. — Как там у вас с трассерами?
Вопрос был дикий для Афганистана: пользоваться здесь патронами с трассирующими пулями означало одно — обозначить себя и стать живой мишенью.
— Я — Хантер! — ответил Петренко. — Трассеров море, все только ими и заряжено. Ждем команды.
— Оторвись слегка от этого банно-прачечного комбината, — посоветовал спецпропагандист. — А то пыль уж больно плотная. Афродиту спрячь в броню, чтобы не простудилась! Как понял, прием?
— Понял правильно! — ответил Хантер. — Полезай внутрь, — легонько подтолкнул он Галю и снял ее автомат с люка. — Тут скоро трассирующие мухи стаями полетят…
Девушка послушно спустилась вниз и уселась на командирское место. Приказав механику-водителю приотстать от колонны, капитан вызвал Дыню и передал ему кодированное предупреждение. Оно было хорошо знакомо обоим: «мясное рагу».
И снова он увидел то место, где год назад собирал вместе с Ломом обрывки тел после подрыва автобуса на фугасе, бросая еще теплые куски человеческой плоти на плащ-палатки, чтобы освободить дорогу для проезда. Здесь больше ничего не напоминало о той трагедии, разве что несколько колышков, вбитых между камнями на обочине, на которых трепетали на ветру красные и зеленые лоскуты.
Сопки остались на месте. Слева по-прежнему отливало синевой зеркало водохранилища на реке Кабул. В «кармане», как и в прошлый раз, скопилось пять-шесть барбухаек, ожидавших очереди, чтобы проехать. Там же находился БТР с комендачами. Все как тогда…
Внезапно со склона сопки ударил гранатомет. Граната прошла прямо перед мордой его бронетранспортера и взорвалась в воде — гранатометчик продемонстрировал недюжинное мастерство! С горки по колонне открыли огонь из стрелкового оружия — капитан различил голоса примерно десятка автоматов и пулеметов. Имитация атаки выглядела чрезвычайно убедительно — пули стучали по броне.
— К бою! — выкрикнул он, ныряя в люк. — Огонь! Цель — подошва горы справа! — весело скомандовал он десантникам.
Галя испуганно прижалась к нему, но он, не обращая на нее внимания, уверенно руководил «отражением вражеского удара». Спектакль удался на славу — трассера веером рассыпались по окрестностями, рикошетируя в небо. Афганцы на барбухайках, комендачи на бронетранспортере — все попрятались, причем не столько от огня атакующих, сколько из боязни получить шальную пулю от «союзных балбесов», которые, не вылезая из брони, ожесточенно расстреливали окружающую среду.
Тарахтели старые «калаши», гулко лупили СВТ, методично отстреливали в камыши обойму за обоймой карабины Симонова. Тупо стучали пулеметы бронетранспортеров, поражая водную гладь, прибрежную растительность, сопки, далекие горы. Пара «Малюток», изобразив классические «горки» над перепуганными афганцами, унеслась в многострадальный водоем — глушить рыбу.
— Хантер, прием!!! — заскрежетал в эфире голос Чабаненко. — Я Тайфун, прием! Что вы там, б…, творите?! До «Москвы» еще — как раком до Парижа! Что у вас происходит?!
— Так это не..? — поразился Петренко, меняясь в лице. — Докладываю, Тайфун. — Он уже овладел собой. — Семь минут назад по нам сработал гранатомет и открыли огонь около десятка стрелков с легким вооружением. Никакого вреда они не причинили и покинули место засады сразу же, как только мы открыли ответный огонь. В данный момент отражение нападения продолжается. Прием!
