— Правда. Ты помнишь, как я звала на помощь, когда впервые оказалась под деревом? Ветви напоминали мне хищные пальцы ведьмы, которые были готовы в меня вцепиться. Я никогда не считала себя трусливой, как остальные девочки. Но, наверно, я все же была трусихой.
— Мы совершили в этом саду настоящее чудо!
Бетси была с отцом полностью согласна.
— Весь остров такой голый и ужасный. Но этот уголок напоминает Англию, не так ли?
— В любом случае здесь не очень все напоминает тропики. Интересно, надолго ли так все останется? Возможно, новые хозяева «Брайарса» не захотят все поддерживать в прежнем порядке, тогда природа им сразу отомстит и вернется на круги своя.
— Надеюсь, что все будет не так, потому что вокруг такой грустный и неприглядный вид, — заметила Бетси. — Папа, посмотрите, как чудесно солнце пробивается сквозь листву.
— Господи, ты говоришь так поэтично. Тебе приходилось читать стихи этого писателя и поэта из Англии?
— Ты имеешь в виду Джона Китса[72]? Да, я его читала, но не очень увлекаюсь поэзией. Папа, вы должны понять, что я уже не маленькая девочка. Мне пришлось повзрослеть. — Бетси глубоко вздохнула. — Последние дни на всех нас сильно подействовали, даже на меня.
Отец внимательно посмотрел в лицо дочери. Он понимал, как она страдает. Наверно, дочь плохо спала, потому что у нее под глазами залегли синие тени.
— Ты не должна так переживать, — предупредил отец. — Я уверен, что впереди нас ждет блестящее будущее. Я устал служить барьером между двумя враждующими сторонами. Возможно, я перестану заниматься торговлей, займусь административными делами. Что касается тебя, Бетси, тебя тут ждали не самое блестящее будущее и не такой уж хороший брак.
— Не все девушки об этом постоянно просят Бога… По крайней мере, я его пока об этом не прошу.
Бетси удивленно посмотрела в сторону дома. Менти Тимсс подал повозку к переднему крыльцу и ждал там, держа в руках вожжи.
— У нас до отъезда еще четыре часа. Почему Менти подал повозку так рано?
— Я ему приказал. Мы сейчас отправимся с прощальным визитом в Лонгвуд.
— Губернатор передумал и дал нам разрешение?
Вильям Бэлкум отрицательно покачал головой: — Я у него и не просил позволения. Час назад я сообщил великому надсмотрщику, что мы отправимся к Наполеону. Вот и все!
— Папа! — радостно воскликнула Бетси. — Как чудесно! Я была уверена, что ты не поддашься на его угрозы!
— Возможно, позже у нас будут из-за этого неприятности. Но ему придется поспешить, если он хочет нам помешать, — сказал отец, вытаскивая часы.
— Тогда поспешим! — радовалась Бетси.
— Да, я уже сообщил о нашем визите Бертрану, он все уладит.
Бетси повернулась и побежала к дому. Отцу стало ясно, что дочка еще не слишком сильно подросла.
— Быстро! — крикнула она Джейн и миссис Бэлкум. — Мы едем в Лонгвуд, у нас нет ни секунды времени!
За ней не спеша следовал отец. Он уселся на переднее сиденье, рядом с ней устроилась собачка Снуки, которая ехала с ними в Англию. Снуки прижала мокрый нос к белым туфелькам Бетси.
— Я буду править сама, папа, — объявила Бетси. — Вы не сможете ехать достаточно быстро!
Вильям Бэлкум поставил ногу на железную ступеньку и огляделся вокруг, прежде чем взобраться в повозку.
— Это последняя сцена для нас, — сказал он. — И она содержит в себе смесь трагедии и комедии, которая разыгрывается на этом острове.
Бетси погоняла коней по извилистой дороге, ведущей в Лонгвуд. Она уже не боялась быстрой езды, как это было в ту пору, когда Наполеон пригласил ее с собой на прогулку и приказал кучеру быстро ехать и резко поворачивать по извилистой дороге, где с одной стороны простиралась зияющая бездна. Бетси увидела, как сжалась ее сестра Джейн. Она сидела на заднем сиденье, закрыв глаза и побледнев. Бедная Джейн была так сильно перепугана! Бетси перестала погонять лошадей, они миновали Долину Герани и повернули в сторону Девилз-Панч-Боул.
Справа стоял высокий семафор, отец сказал:
— Да, к сожалению, мы не дождались того момента, когда на нем взвился синий флаг.
Бетси была известна история планировавшегося побега, и она тихо улыбнулась.
«Вы даже не представляете, папа, — подумала она. — Как мало нас отделяло от того, чтобы увидеть синий флаг, развевавшийся на каждом семафоре острова».
Она продолжала думать о том, что случилось бы, если бы императору удалось претворить свой план в жизнь. Где сейчас находился бы Наполеон? Возможно, сидел в большом офисе судоходной фирмы в Нью-Йорке, отдавая всю энергию и силы тому, чтобы стать самым богатым человеком в мире. Но, возможно, что ему пришлось бы скрываться в подвальных помещениях под огромным домом, который его брат Жозеф построил на реке Делавер. А в это время секретные агенты пытались бы разузнать, где же он живет. Возможно, ее участие в истории закончилось бы в тот момент, когда «Летучий Янки» получил бы новые паруса и величественно отплыл от причала Джеймстаун. Но, возможно, Наполеон послал бы за ней, оказавшись в безопасности, чтобы она могла быть рядом с ним. Он намекал на это, но, конечно, не было никаких доказательств, что все пошло бы именно по таким рельсам.
Девушка внезапно поняла — окончательно и бесповоротно — что она никогда не смогла бы играть какую-то важную роль в его жизни.
2
На дороге не было ни облачка пыли. Значит, за ними никто не следовал. Бетси поехала помедленнее, приближаясь к «Хаттс-Гейт». Из-за забора им махали рукой Бертраны. Перед ними расстилалась Долина Нимф. Вокруг было так спокойно, хотя они видели солнечные блики на штыках караульных.
«Они нас не пропустят», — решила Бетси и крепче сжала вожжи. Осмелится ли она послать коней в галоп и прорваться на территорию Лонгвуда? Караульные не будут готовы дать ей отпор, если они заранее не подумали о такой возможности.
Обычно днем на дороге из «Хаттс-Гейт» стоял один часовой. Теперь там было трое караульных и с ними — офицер. Он быстро шел навстречу им.
— Это — Джонни Хай, — сказала Джейн. Она выпрямилась и начала проявлять интерес к происходящему.
Бетси размышляла над тем, что ей сделать, и поэтому она не разглядывала офицера. Но сейчас она к нему повернулась и поняла, что Джейн была права. Когда они подъехали к въезду в Лонгвуд, девушка попридержала лошадей.
Лейтенант Хай был весьма расстроен. У него было очень серьезное лицо. Он, казалось, не находил слов.
