— Довезите меня до конца дороги, — сказал Джекоб. — А там уж я сам доберусь.
— Уверен.
— Ну, кто платит, тот и заказывает музыку.
Джекоб вышел там, где дорога переходила в тропинку, и заплатил Ангусу в два раза больше, чем тот просил. Обрадовавшись нежданному заработку, Ангус поблагодарил и предложил визитку с номером своего телефона на случай, если Джекобу понадобится такси на обратный путь. Он явно был очень горд тем, что у него есть визитка, на которой напечатано его имя (Ангус сообщил, что заказал их в Обане), и Джекоб любезно принял из его рук визитку и, поблагодарив, начал путь к Кенаваре. Выражение непритворного удовольствия на лице водителя, предлагавшего визитку, оставалось в памяти Джекоба долго после того, как машина исчезла из вида, оставив его среди прыгающих зайцев.
«Ах, — подумал он, — что за счастье испытать еще раз прилив такой простой гордости, хотя бы только раз».
Он сунул визитку в карман, понимая, что она ему никогда не понадобится. Обратного пути не будет: из Дома Мира не возвращаются.
X
Скользкая трава ушла из-под ног Уилла, затянутое тучами небо наверху исчезло. Он вошел в большую комнату, стены которой были словно из спекшейся земли, она слабо поблескивала, будто все еще оставалась влажной. Их с Фрэнни теоретические рассуждения об отвлеченной или метафизической природе Домуса Мунди оказались далеки от действительности. Дом представлял собой осязаемую реальность, насколько об этом могли судить успокоившиеся теперь чувства Уилла: стены, темнота, теплый застоялый воздух, заполнявший ноздри смесью зловонных запахов. Здесь шло гниение: что-то разлагалось, издавая тошнотворно-сладковатый аромат, что-то — кисловатый, от которого ощущалось жжение в пазухах. Долго искать источник вони Уиллу не пришлось. В помещении было полно всевозможного мусора, в том числе лежавшего в куче у стены слева — она достигала в высоту семи или восьми футов. Уилл подошел, чтобы внимательнее ее рассмотреть, задаваясь вопросом, почему здесь светло. Окон в помещении не было, но он увидел тоненькие трещинки в стенах, сквозь которые и просачивался свет.
«Но не дневной», — подумал Уилл.
Свет был теплый, но не обжигающий, как огонь костра или пламя свечи. Еще одна загадка — сама груда мусора, которую он разглядывал. Хотя большую ее часть составляла комковатая масса неопределенных форм, словно сюда вывалили содержимое какого-то гигантского очистного сооружения, он увидел и несколько веток. Может, этот мусор прибивало к берегу, а Рукенау зачем-то складывал все в доме? Это не местные растения, на острове не растут деревья. А ветки немаленькие. Самые крупные — толщиной с руку Уилла.
Отвернувшись от кучи, он прошел к арке, которая вела в соседнее помещение. Обстановка здесь была не менее обескураживающая. Те же земляные стены и потолок, слишком высокий — толком не разглядеть, — но явно сделанный из того же неприглядного материала.
«Если этот дом строился, чтобы быть отражением мира, — подумал Уилл, — то планета в плачевном состоянии».
Эта мысль возбудила в нем подозрение. Что, если его разговор с Фрэнни все же отражал действительность и это вонючее место — зеркало, которое Домус Мунди держал перед собственной душой? Если он и узнал что-то за недели после выхода из комы, то суть этого знания сводилась к тому, что взаимоотношения между его разумом и воспринимаемой реальностью изменчивы. Они напоминали ветреных любовников в разгар страстного романа: каждый постоянно переоценивает свою страсть в свете того, что, по его мнению, чувствует другой. И вот он здесь, в месте столь хитроумном, что невнимательный глаз может его и не заметить. Его вере не нужно совершать немыслимые кульбиты, чтобы он проникся убеждением: да, в таком месте могут быть и более изощренные способы защиты. А что надежнее против незваного гостя, если не мрак его собственного разума?
Уилл размышлял над тем, как проверить это предположение, как проникнуть за эту гниющую груду и найти находящуюся за ней силу, если только таковая и в самом деле существует. Он думал, одновременно разглядывая все вокруг. Среди непонятных груд он увидел несколько кучек обычного мусора. В одном углу лежали обломки стула, рядом — перевернутый стол, а в его центре — остатки кострища. Он подошел к столу — может, удастся найти какой-то ключ к разгадке. За этим столом когда-то ели. Среди пепла лежала недоеденная рыба, а рядом — разные фрукты: два яблока, апельсин и еще не высохшее манго, разломанное надвое и надкусанное. Если предположить, что это его фантазия, то, может быть, он видит некие порочные воспоминания о его сладострастной пирушке с Дрю?
Он опустился на корточки, разглядывая эти свидетельства, взял ту часть манго, что покрупнее, и понюхал. Сок был липкий, аромат — сладковатый. Если это иллюзия, то дьявольски достоверная. Он швырнул огрызок в пепел и встал, оглядывая комнату: что еще тут можно обследовать? Уилл понял, что упустил очевидное — сами стены. Он подошел к стене и стал рассматривать землю. Как он и подозревал, местами она была влажная, словно загноившаяся. Он дотронулся до одного из таких влажных мест — на пальцах осталась грязь. Дотронулся еще раз, вдавливая пальцы в землю. Они вошли на полдюйма и могли бы проникнуть глубже, но рука вдруг остановилась: он ощутил покалывание в запястье, потом в предплечье. Уилл отдернул руку, сразу вспомнив, где испытал это чувство. Нечто похожее в мышцах он ощутил, когда был с Розой в доме Доннели. И позднее — во время схватки со Стипом. Эта яркая материя была главной составляющей всех троих: Розы, Джекоба и Домуса Мунди.
Уиллу снова захотелось насладиться этим чувством, но не было времени на подобные глупости. У него есть цель, и он не должен забывать о ней. Он отошел от стены и вгляделся в нее внимательнее. Те места, где его пальцы оставили вмятины, светились приятным светом.
«Это не может быть фантазией моего разума», — подумал он.
Эта уверенность была внезапной и неколебимой. Земля и скрытый в ней свет, рыба и фрукты, лежавшие среди пепла, — все это реально. С этой новой уверенностью Уилл направился к ближайшей двери (в помещении их было три) и вошел в узкий, но чрезвычайно высокий коридор, который в одну сторону был так завален мусором, что пройти по нему не представлялось возможным. Уилл направился в другую сторону, прошел ярдов двадцать, соображая. Либо дом заполнял все пространство на вершине Кенавары, внутри утесов, либо был сооружен в обход всех законов физики и занимал объем, не вмещающийся во внешние границы. Уилл уже собирался свернуть в другое помещение, когда в дальнем конце коридора услышал рыдания. Поспешив на звук, он прошел через небольшой холл, а оттуда — в самое большое из всех помещений, которые уже обнаружил. Оно же и самое замусоренное. Груды отходов были здесь повсюду, и большая их часть тоже не поддавалась определению. Но он увидел и свидетельства того, что кто-то пытался навести здесь порядок. Стол со стоящими вокруг стульями, жалкое гнездышко из прутьев и листьев в одном углу — как ему показалось, подушка была свернута из одежды…
Уиллу не пришлось долго искать хозяина — он стоял на коленях в дальнем углу от двери, в которую вошел Уилл. Перед ним на полу был выложен замысловатый узор из мусора, и он, рыдая и прижав руки к лицу, разглядывал его.
