Сможет ли Арден победить? Ведь Гальба Брассидиас — это не Клодий. До этого дня он еще ни разу не испытывал горечи поражения. Никому до сих пор не удавалось выбить у него из рук оружие. Фракиец вышел, держа в руках обнаженный меч, — в лице его не было и тени страха, руки его и плечи бугрились мускулами, в темных глазах горел опасный огонек, он был обнажен до пояса и двигался легко и пружинисто, словно могучий хищник. Неужели ему удастся убить кельта с такой же легкостью, как и всех своих врагов?
В отличие от Гальбы Арден выглядел донельзя грязным и усталым, плечи его прикрывала лишь рваная туника — единственное, что оставили ему, взяв в плен. На запястьях верховного вождя кельтов еще багровели страшные отметины — следы только что снятых кандалов, тело его было сплошь покрыто ранами и кровоподтеками, в спутанных волосах торчала солома. И на фоне всей этой грязи и крови особенно яркими казались лезвие меча да еще блестящие голубые глаза, которыми он с ледяной злобой всматривался в хмурое лицо Гальбы. Такого взгляда Валерии еще никогда не доводилось видеть. И дело тут было даже не в ненависти, которую Арден наверняка испытывал к предателю, — так смотрит судья, собираясь вынести смертный приговор, внезапно подумалось ей. По спине у нее пробежала дрожь.
— Итак, выходит, тебе удалось-таки сорваться с крючка, бриттский пес! — выплюнул Гальба.
— Фалько выпустил меня под предлогом, что ему нужно меня допросить. — Арден бросил быстрый взгляд на Валерию, выражение лица его чуть заметно смягчилось, и на мгновение в глазах промелькнуло что-то вроде понимания. Потом он снова перевел глаза на Гальбу, и лицо его стало похожим на каменную маску.
Гальба коротко фыркнул.
— Если ты дашь мне возможность взять в жены твою шлюху, я оставлю тебя в живых, Каратак… а со временем, может быть, даже сделаю тут королем. Ты ведь знаешь, я никогда не отказывался протянуть тебе руку помощи.
— Ты — бессовестный лжец!
— Я дал слово, что помогу тебе пробраться за ворота и попасть внутрь крепости, и сдержал его! Я только не стал говорить, что тебя там ждет, — ухмыльнулся Гальба. — Мне нравилось играть с тобой, бриттский пес… морочить тебе голову всеми этими дурацкими мечтами о свободе, о независимости. Но ведь и сами эти мечты вложил тебе в голову тоже я.
— Знаешь, я только сейчас понял, что, кажется, не в состоянии убить тебя, Гальба… потому что ты и так наполовину мертв, поскольку давно уже сгнил изнутри. Тебе безумно жалко себя, именно поэтому ты до сих пор жив, но если у тебя когда-то и было сердце в груди, то оно давно уже мертво.
— Может, ты и прав, варвар, но я могу еще убить тебя! И я это сделаю!
Гальба прыгнул вперед, и лезвия мечей зазвенели, сшиблись в полумраке, осыпав их снопом искр. Валерия с замиранием сердца видела, как напряглись их мускулы — противники замерли на мгновение, сверля друг друга взглядами, словно каждый из них оценивал силу другого, а потом с хриплым проклятием отскочили в сторону, как будто оба они поняли наконец, с кем придется иметь дело. Взгляды их снова встретились, и вот они уже кружат с мечами в руках, выжидая, когда один из них сделает ошибку.
— Ты даже ради собственной свадьбы не позаботился приодеться, явился в доспехах, — презрительно бросил Арден. Ноги его легко ступали по каменным плитам прихожей. — Небось до последней минуты боялся, что она вонзит тебе в грудь кинжал!
Круги, которые описывал Гальба, приближаясь к противнику, были поменьше, и они раз за разом сужались. Опытный воин, он все время был начеку, отыскать у такого слабое место — дело нелегкое.
— А может, просто чутье подсказало мне, что и на свадьбу лучше одеться так, словно идешь в бой. Выходит, мое чутье получше, чем у тебя, Арден. — Гальба рванулся вперед, его короткий меч спата со свистом описал над головой сверкающий круг и опустился. Прежде чем Арден успел сообразить, что происходит, или отбить удар, лезвие меча Гальбы вспороло ткань его туники, оставив на груди кельта кровавую полосу. Из груди Валерии вырвался пронзительный крик, но она тут же закусила губу, проклиная себя за это.
Варвар отпрянул назад. Гальба, почувствовав преимущество, продолжал наступать.
— Где ж твои доспехи, парень? — прорычал он. — Без них тебе солоно придется! — Эта фраза упала варвару на голову, и еще одна кровавая царапина прочертила его грудь.
— Нет у меня доспехов, кроме тех, что когда-то прикрывали моих предков! Я буду сражаться, как они — под защитой наших богов и священного дуба! — Свободной рукой он схватился за ворот драной туники и с силой рванул вниз. Ветхая ткань не выдержала. Еще один сильный рывок, и тряпка полетела на пол. Арден остался почти обнаженным. — Вот так когда-то мои соплеменники сражались с римлянами, когда судьба свела их в первый раз, убийца! И так же и я буду сражаться с тобой в этой последней битве! — Его сильное тело выглядело поджарым и мускулистым. Валерия догадалась, зачем он это сделал, — в этом жесте был не только вызов, но и неприкрытое оскорбление… старый как мир способ, известный еще грекам со времен Олимпийских игр, — именно так когда-то галлам удалось вывести из себя цезаря.
— Что ж… тогда ты покинешь этот мир таким же голым и жалким, каким и явился в него! — прорычал Гальба. В глазах его зажегся мрачный огонек.
Трибун снова сделал стремительный, как удар молнии, выпад, но промахнулся. Воспользовавшись этим, Арден издал высокий пронзительный вопль, эхом разнесшийся по всему дому, прозвучавший, словно леденящее душу напоминание о древних временах и старых богах.
— Да-а-гда!
А потом вскинул свой длинный меч и сошелся с врагом лицом к лицу. Держа его обеими руками, он яростно прыгнул навстречу Гальбе. Удары посыпались градом, мечи мелькали в воздухе с такой скоростью, что Валерия не успевала даже следить за ними, только чувствовала легкие дуновения ветра у себя на лице. Ноздри ее раздувались, она вдыхала едкий запах пота, исходивший от разгоряченных тел сражающихся мужчин, в прихожей было настолько душно, что у нее закружилась голова. Напряжение становилось невыносимым. Валерия глазами поискала кинжал — если Гальба победит, решила она, что ж, тогда она убьет себя.
Мечи плясали, скрещиваясь и блестя, словно лучи света, удары и контрудары были настолько стремительными, что никто из тех, кто наблюдал за поединком, не успевал уследить за ними — с таким же успехом можно было бы попытаться заметить миг, когда ястреб, ринувшись вниз с высоты, вонзает когти в тело беспомощной жертвы. Слышалось только хриплое дыхание мужчин да время от времени сдавленное ругательство, когда кто-то из них, пропустив удар, отшатывался в сторону, чтобы смахнуть кровь.
Старший трибун сделал уже не одну попытку пробить защиту Ардена — когда-то самому Ардену удалось без особого труда проделать то же самое с несчастным Клодием, — но ярость, с которой варвар отвечал ударом на удар, не давала Гальбе это сделать. Меч в руках кельта был гораздо длиннее его собственного и к тому же значительно тяжелее, один удар такого меча мог разрубить человека надвое, а тяжесть его Гальба уже успел оценить, отбивая удар, — до сих пор ему это удавалось, однако он уже чувствовал, что запястья его начинают понемногу неметь. Под ударами Ардена спата, короткий меч Гальбы, покрылся зазубринами, каждый такой удар высекал в воздух целый сноп искр. Рыча и ругаясь, Гальба шаг за шагом начинал отступать, пару раз он споткнулся, пот струился у него по лицу — только сейчас он стал понимать, что прикончить Ардена будет далеко не так легко, как он поначалу рассчитывал.
