русская конница.
Блучан осознал, что проиграл, и что за вратами Дедякова ему уже не скрыться и предпринял самоубийственную контратаку. Его поддержало всего около сотни воинов. Остальные либо были уже мертвы, либо в панике бежали к городу. Торки сражались отчаянно, но им не под силу было остановить мощный удар латной конницы во главе со Мстиславом. Бой был яростным, но коротким. В знак уважения за его смелость, Блучану и нескольким его воинам сохранили жизнь.
Осада Дедякова продолжилась, ведь в его стенах оставалось еще немало защитников. Однако, уже к вечеру этого дня и до осаждавших и до осаждаемых дошла весть о полном разгроме войска тархана Беньямина. А когда к рассвету к русичам пришло громившее этого самого тархана подкрепление, шансы гарнизона на выживание приблизились к нулю. Скрепя сердце, Блучан принял предложение своих пленителей. Он вышел к городским вратам с белым флагом переговорщика.
— Мои доблестные воины, вы храбро сражались, но удача в этот раз не нашей стороне. А если отвернулась удача, что толку в мужестве? Помощи нам ждать слишком долго, а силы неравны. Чтобы избежать напрасных жертв, приказываю сдать город, и наши жизни будут сохранены.
Недолго посовещавшись, оставшиеся командиры согласились оставить Дедяков. Городские врата медленно отворились. Союзное войско торжественно вошло в первый освобожденный город. Местное аланское население с ликованием встречало освободителей. Блучан остался в качестве заложника, а бывший хазарский гарнизон спустя пару недель отпустили в степь без оружия. Они отправились на запад, в сторону Магаса, только уже не в качестве завоевателей, а новых обитателей местных степей. Назад, в Итиль, им все равно дороги не было — каган Исхак не прощал поражений и казнил за них опозоривших его воинов. А жить хотелось всем.
* * *
Союзное войско разместилось за стенами освобожденного города — в самом небольшом городке места для всех явно бы не хватило. Но насладиться небольшой мирной передышкой и погулять по аланскому селению никто не запрещал, вот Сергей и воспользовался этой прекрасной возможностью, как только разобрался с немногочисленными ранеными. Вместе с женой они прогуливались по узким улочкам среди домов, сложенных из дикого камня. Со стен уже были сорваны хазарские знамена с волчьей головой, и теперь вместо них красовались изображения снежного барса на фоне гор — родовой знак аланского царя.
По главной площади Дедякова проходили колонны пленных сотников и десятников из бывшего хазарского гарнизона. Сергей и Ольга заинтересовались и пошли посмотреть. Пленники, хоть и были безоружными, но выглядели сравнительно неплохо и довольно бодро, ведь им обещали жизнь и планировали запросить за них выкуп. Однако, многие из них возвращаться назад не желали — дома их согласно суровым законам Исхака скорее всего ждала только смерть. Внезапно внимание Матвеева привлек один из пленных. Сергей вгляделся в его лицо и оторопел. Потупив взгляд в землю, неподалеку от него проходил… его старый друг по половецкому плену Никола. Выглядел он уставшим, как будто не спал несколько ночей подряд и постаревшим, но это точно был он. Одет парень был в длинный восточный халат, а на голове его было некое подобие чалмы.
— Друже, что это ты тут делаешь? — спросил Матвеев своего бывшего гида по этому средневековому миру.
Никола не сразу понял, что обращаются к нему — слишком сильно он был погружен в свои мысли. Но когда увидел, кто его спрашивает — изумление тотчас отобразилось на его лице.
— Эээ… Сергей, как я рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим! Как ты здесь очутился? Да еще и с половецкой хатун. А я, как видишь, снова в плену.
— Ну недолго тебе пленником быть осталось. Эй, кто здесь командир стражи?
К Матвееву подошел полный старый касожский воин. Сергей отвел его в сторонку, они какое-то время оживленно спорили, торговались. Наконец, русич бросил в подставленную лодочкой ладонь касога несколько серебряных монет. Тот довольно заулыбался и махнул рукой.
— Пойдем, Никола, ты свободен! — обрадовал Сергей старого друга. Остальные пленники с завистью посмотрели ему вслед.
Ошеломленный Никола все никак не мог поверить в происходящее.
— Мне кажется, мы уже где-то виделись? — задумчиво спросила Ольга.
— Да, хатун, я видел тебя в Шарукани. Меня зовут Никола, а тебя Бике-хатун, правда ведь?
— Не совсем. Раньше меня действительно так и звали, и я была кипчакской хатун. А теперь я — Ольга, жена русского лекаря.
— Да уж, неисповедимы пути Господни, — согласился Матвеев, — и все же, как ты оказался в Дедякове?
Пока они шли к палатке, где супруги Матвеевы пообещали накормить Николу, тот по пути поведал свою историю.
— Помнишь, как шесть лет назад (представляешь — уже целых шесть лет прошло!) меня в Шарукани купил торговец Берендей? Так вот, долго ли, коротко ли, прибыли мы с ним и другими рабами в Тмутаракань.
— Куда-куда? — удивленно переспросил Сергей.
— Тмутаракань — есть такой русский город на берегу Русского моря, разве не знаешь?
— Да знаю я этот славный город, — улыбнулся Матвеев, — живу там последние пять лет, а вместе с Ольгой — уже четыре года. Только вот забавно, что ты в Тмутаракани оказался раньше меня. И что же было потом?
— Там на невольничьем рынке меня купил булгарский купец, и отправился я с торговым караваном в Булгарию, что на Волге-реке находится.
— Погоди, какой невольничий рынок в Тмутаракани? Что-то я его не припомню, — засомневалась Ольга, — А город за это время я изучила неплохо, можешь мне поверить.
— А ты могла его и не застать, хатун, — пожал плечами Никола, — И твой муж тоже. Слыхал я от Берендея, что тамошний князь Глеб собирался запретить торговать невольниками в своем княжестве. Вот Берендей так и торопился распродать свой живой товар в последнем заходе, так сказать. А теперь ему приходится, наверное, большой крюк делать, чтобы в Сурож попасть.
— Узнаю Глеба Святославича, — обрадованно воскликнул Сергей, — Он всегда о народе заботился. А мы готовы позаботиться о тебе — как раз подошли к нашей палатке. Давай-ка мы тебя накормим, старый друг, а потом продолжишь рассказ.
Никола отказываться не стал и за две щеки стал уплетать кулеш и жареное мясо, которые подала ему Ольга. Когда первый голод у колесника прошел, он возобновил свою историю.
— Однако, до булгарской столицы нам добраться так и не довелось. Караван был атакован торками, которые служили хазарскому кагану. И вот я оказался третий раз в плену. Но тут мне больше понравилось. Когда узнали, что я человек мастеровой и руки у меня с нужного места растут, то стали мне доверять чинить вначале телеги, а
