Стальского — почти Стальский, но выразительней» гораздо острей и колоритней, чем Сулейман. Ты понимаешь, — это должен быть обобщающий образ народного певца (человека из народа» сына Кавказа), который (дай бог нам силы!) должен войти в литературу, как Кола Брюньон или Дон-Кихот». «Обобщающий образ народного певца» — это сказано и об Абуталибе Гамзатова.
Обнаруживая в конкретных человеческих судьбах первооснову национальной жизни, Гамзатов далек от абсолютизации ее исключительности. Он видит правду на путях познания диалектики единичного и всеобщего. Чувство национальной гордости наполняется иным, безмерно более значительным смыслом, выходя на простор интернациональной общности. Неприкосновенность первозданного — иллюзия, химера; пафос интернационализма — реальная сила, властное требование времени. Мысль о несостоятельности национального отчуждения красной нитью проходит через «Мой Дагестан».
Дагестан и мир. Преданность родной земле и сопричастность к судьбам мира. «Люблю тебя, мой маленький народ» и «Шар земной, для меня ты — лицо дорогое». Исток и устье. Семьдесят очагов родного аула и «белый свет, что распахнут всегда и лежит предо мной на четыре стороны от аула Цада». Очарование отеческого уголка, достоинство национальной культуры и размыкание границ национального и человеческого опыта, выход в сферу мировых интересов, приобщение к достижениям других народов, расширение горизонтов. «Мой Дагестан», по мнению Ю. Борева, «не только величальная песнь во славу маленького горского народа, но и поэма о его вхождении в человечество». Не отрываясь от корней, Гамзатов на тесном пятачке локального пространства поставил проблемы общечеловеческие, сказал о мире, говоря о Дагестане, раскрывая себя: «Чувство родины я нахожу во всех явлениях мира и во всех его уголках. И в этом смысле моя тема — весь мир». Всегда и всюду, будучи «специальным корреспондентом Дагестана», он называет себя и «специальным корреспондентом общечеловеческой культуры». Сопереживание, сострадание, волнение, чуткая отзывчивость, преодолевающая во имя гуманизма и братства языковые, этические, географические барьеры, — таково душевное самочувствие автора «Моего Дагестана», который не понаслышке знает, что такое ответственность «за всю планету. Двадцатый век. Нельзя жить иначе». Беспокойство за человека, где бы он ни жил, потребность быть на страже его достоинства, где бы ни угрожали ему, чувство ответственности за события, где бы они ни произошли, — святая привилегия, высокая добровольная обязанность литературы, неизбежно причастной ко всему живому.
…Почти четверть века отделяет первую публикацию «Моего Дагестана» в «Новом мире» (1967) от первой книжки Гамзатова «Пламенная любовь и жгучая ненависть». Много воды утекло с того дня, когда Гамзат Цадаса со свойственной ему сдержанностью отозвался о стихах сына: «Если взять щипцы и порыться в этой золе, то можно найти уголек хотя бы для того, чтобы прикурить папиросу».
Рано повзрослевший (из ранней поэмы «Разговор с отцом»: «О зрелость моя! Мне исполнилось тридцать»), поэт навсегда усвоил, что «нужны не громкие удары в барабан, не треньканье на пандуре, а зоркость, чуткость, совестливость перед поколениями, которые придут завтра».
«Мой Дагестан» вышел из-под пера чуткого, совестливого художника. Правда о Дагестане, раздумья о Родине волнуют, и веришь вместе с Гамзатовым «тем геологам, которые говорят, что и в маленькой горе может оказаться много золота». Ученый и переводчик, пропагандист советской литературы Ежи Ендженевич в послесловии к польскому изданию «Моего Дагестана» заметил: «Мы, поляки, можем сказать, что его Дагестан является и нашим Дагестаном». Можно ли сказать лучше?
Очень дагестанский писатель, принадлежащий миру, Расул Гамзатов подарил читателю талантливую книгу — краткую лирико-философскую энциклопедию малого народа, сокращенную, сжатую летопись движения народного духа во времени.
Казбек СУЛТАНОВ.
В 1977 году издается 15 книг библиотеки
«ДРУЖБЫ НАРОДОВ»
Т. Ахтанов — Буран. Роман. Повесть. Драматическая поэма. Перевод с казахского.
Г. Березко — Необыкновенные москвичи. Роман. Повести.
Э. Бээкман— Трилогия о Мирьям. Перевод с эстонского.
В. Богомолов — В августе сорок четвертого… Роман.
Е. Воробьев — Незабудка. Повести. Рассказы.
М. Галшоян — В Каменной долине. Роман. Повесть. Перевод с армянского.
Р. Гамзатов — Мой Дагестан. Повесть. Перевод с аварского.
Н. Думбадзе — Солнечная ночь. Романы. Перевод с грузинского.
В. Земляк — Лебединая стая. Роман. Перевод с украинского.
Избранное «Дружбы народов». Сборник.
И. Науменко — Сорок третий. Роман. Перевод с белорусского.
Не считай шаги, путник! Сборник. Выпуск второй.
Б. Полевой — На диком бреге. Роман.
В. Распутин — Живи и помни. Повести.
В. Санги — Женитьба Кевонгов. Романы. Повести. Рассказы.
INFO
С (Аварск.) 2
Г18
Г 70302-025/074(02)-77*179-77 подписное
Расул Гамзатович ГАМЗАТОВ
МОЙ ДАГЕСТАН
Приложение к журналу «Дружба народов»
М., «Известия», 1977, 432 стр. с илл.
Редактор приложения Е. Мовчан
Редактор Л. Цуранова
Художественный редактор И. Смирнов
Технический редактор В. Новикова
Корректор Л. Сухоставская
А07069. Сдано в набор 20/I-77 г. Подписано в печати 24/V-77 г.
Формат 84 X 108 1/32. Бум. печ. № 1. Печ. л. 13,5. Усл. печ. л. 22,68. Уч. изд. л. 22,9. Зак. 1452. Тираж 200 000 экз.
Цена 1 руб. 10 коп.
Издательство «Известия Советов депутатов трудящихся СССР».
Москва, Пушкинская пл., 5.
Ордена Ленина типография «Красный пролетарий».
Москва, Краснопролетарская, 16.
…………………..
Scan Kreyder — 13.04.2018 — STERLITAMAK
FB2 — mefysto, 2023
Примечания
1
Когда аварцы хотят сказать, что дело хорошо налажено, они говорят: «Как бубен у Салихалова». Вероятно, это соответствует поговорке: «Дело в шляпе».
2
Мир дому твоему. Разговору конец.
3
Стихи, переводчик которых не указан в тексте этой книги, переведены с аварского Вл. Солоухиным.
4
Ирчи Казак — кумыкский поэт прошлого века, зачинатель кумыкской литературы.
5
Сах — мера веса, около трех килограммов.
6
Кали — мера веса, около пятнадцати килограммов.
7
Сардар — наместник.
8
Горец ответил, конечно: «Там живут человеки» — «узденлъи», вложив в это слово высокий смысл. К сожалению, слово «человек» в современном русском языке не имеет множественного числа. «Человеки» звучит нелитературно, а люди… ну что же, люди бывают всякие. (Прим, перев.).
