Басамортуан нет мечников, а больше ничего нет.
– Я думаю, что есть. Я думаю, что есть что-то еще за горами.
– Но все знают, что это и есть весь мир. Вера определяет реальность.
– А если по ту сторону гор живут люди, которые знают другое?
Цюкунфт задумчиво кивнула.
– Только представь себе, во что они могут верить. И какова тогда их реальность. Что, если они думают, что небо зеленое, или все – каждый из них – верят, что по природе своей люди – хорошие?
Он сразу предполагал, что она безумна, но теперь это стало окончательно ясно. Он решил пока ничего не говорить об этом. Еще подвернется много возможностей посмеяться над ее наивностью.
– Хочешь пойти со мной? – слова вырвались прежде, чем он понял, что говорит.
«Зачем ты просишь ее об этом? Ты знаешь, что выйдешь из этих гор в одиночестве. Если она пойдет с тобой, то погибнет. Или решит остаться там, с тем, что найдет для себя по ту сторону гор».
– Ты такой же, как Бедект? – спросила она. – Я могу довериться тебе?
Вихтих одарил ее своей лучшей дерзкой улыбкой и понял, что она получилась очень удачной. Может быть, это была самая лучшая в его жизни дерзкая улыбка.
– Это, моя дорогая, было бы ужасной ошибкой.
Глава сорок пятая
Если вы соглашаетесь жить по законам города-государства, вы становитесь рабом тех, кто создал и обеспечивает соблюдение этих законов.
Если вы живете по религиозным заповедям, вы – раб бога и жрецов этой религии.
Если вы строите свою жизнь, следуя предписаниям какой-либо философской концепции, вы являетесь рабом этой философии.
Если вы соблюдаете или позволяете определять свою жизнь или мысли какому-либо предписанию, правилу, закону, аксиоме, догме или заповеди, вы – раб.
Люди любят поразглагольствовать, что рабство – это зло, и в то же время счастливо порабощают себя почти десятком различных способов. Рабство – это естественное состояние человека. А там, где есть рабы, должны быть и господа.
Склавенхэндлер, гефаргайст
Морген смотрел, как разведчица скачет по бесплодным каменистым и грязным холмам, обратно в лагерь Геборене. Она непрерывно нервно оглядывалась, словно за ней кто-то гнался, хотя никаких преследователей видно не было. Она осадила своего скакуна и соскользнула с седла прежде, чем животное окончательно остановилось. Разведчица опустилась на колени перед своим богом. Она ткнулась лбом в грязь рядом с его безупречно белыми туфлями. Морген глянул вниз и снова увидел пятно, оставленное Нахтом на его груди.
«Почему мои люди никогда не упоминают о нем?»
Боятся? Чего – того, что это значит, или его реакции?
«Они могут думать, что я поставил себе это пятно сам, с некоторым умыслом».
Жрецы вполне могли наполнить это злополучное пятно смыслом, вложить в него некое послание – например, что совершенство недостижимо, даже для Моргена.
И его руки. Раньше их покрывали пятна засохшей крови, но теперь свежая, алая кровь непрерывно капала с них. Все делали вид, что не замечают.
– Встань, – сказал он разведчице. – Докладывай.
Она чуть попятилась и поднялась на ноги, по-прежнему глядя на кончики его туфель.
– Я обнаружила армию Готлоса. Они мертвы. Все.
Мертвы? Морген немедленно подумал о Штелен.
– Сколько их там? – спросил Морген.
– Тысяч пять-семь.
Убить столько народу было не по силам даже Штелен. Но не семь тысяч мертвецов заставили разведчицу мчаться обратно очертя голову.
– Это еще не все, – сказал он.
Она кивнула.
– Гайстескранкены. Там сошлись в битве порождения разных безумцев. Я видела демонических призраков, они сражались с армией мертвецов – не готлосских мертвецов, каких-то других. И камни… Я… Я видела это раньше.
Демонические призраки? Мертвецы?
– Так что насчет камней?
– Они двигались, кричали и давили людей.
Эрдбехютер. Возводя стену вокруг Зельбстхаса, она как-то раз потеряла контроль над собой. Несколько огромных валунов взбесились и принялись кататься по строительной площадке, вопя и причиняя страшные разрушения. Десятки жрецов и рабочих погибли, прежде чем она успокоила свои камни.
«Ты слишком торопливо вломился в ее разум. Ты сломал ее».
Ответственность давила на его плечи, сгибая под своей тяжестью.
«Я должен был».
Стена нужна была ему, чтобы обезопасить Зельбстхас, чтобы вся скверна и то, что он не хотел видеть, оставалось снаружи. Быть богом означает принимать трудные решения. Существующий мир несовершенен и безумен, и если он должен пойти на какие-то жертвы, чтобы достичь совершенства, то так тому и быть.
Морген расправил плечи и хмуро посмотрел на разведчицу.
«Эрдбехютер? Она-то как здесь оказалась?»
Он велел Кёнигу отослать ее из Зельбстхаса с каким-нибудь надуманным поручением. Ему даже думать было страшно, что она устроит, когда сорвется с Вершины. Мог ли это быть кто-то другой, еще один гайстескранкен с таким же видом безумия? Чертовски маловероятно.
– Долбаное дерьмо, – прорычал он.
Разведчица вскинула голову, открыв рот от удивления, но спохватилась и снова уставилась на его туфли.
Кёниг не отослал Эрдбехютер с каким-то бессмысленным поручением. Он отправил ее за Бедектом, надеясь, что она убьет старика. Без сомнения, ей было приказано вернуться в Зельбстхас после, чтобы Кёниг мог убить ее и таким образом заполучить контроль над Эрдбехютер и всеми, кого она убила, в Послесмертии. Как ему это удалось? Теократ ни разу не проявил и тени способностей гефаргайста. Он был второстепенным нарциссом, не более того.
«Должно быть, он скрывает свою силу», – решил Морген.
«Не тупи», – сказал Нахт, выглядывая из начищенного до блеска меча солдата, стоявшего рядом.
Морген вздохнул, ожидая продолжения.
«Не важно, кто где находится, – сказал Нахт. – Есть только один человек, которого стоит опасаться. И ты его знаешь».
Настоящий Кёниг, человек, запертый в зеркале.
– Это Крах, – сказал Морген.
Разведчица, стоявшая на коленях перед ним, всхлипнула, думая, что он обращается к ней.
«Должно быть, это так ужасно – разочаровать своего бога», – сказал Нахт.
Морген, погруженный в свои мысли, пропустил его слова мимо ушей. Ходячие камни – это, несомненно, Эрдбехютер. Демонические призраки? Он подавил желание снова выругаться. Унгейст, самопровозглашённый экзорцист Геборене Дамонен. Морген принялся припоминать, как тогда было дело.
«Я приказал Кёнигу отослать трех опасных жрецов гайстескранкенов из Зельбстхаса; Эрдбехютер, Унгейста и…»
– Дерьмо!
Разведчица задрожала всем телом и непроизвольно вскрикнула.
– Молчи. Не дергайся, – приказал Морген, лишая ее всякой воли. Она была ничем и лишь отвлекала его. Ему нужно было подумать. Он растоптал ее дух, едва осознавая, что делает. Она замерла неподвижно.
Драхе, дракон-териантроп. Неужели Крах был настолько глуп, что послал ее вместе с Унгейстом и
