Человек, привлекший внимание Павла Романовича, был в штатском. Причем костюм его определенно видывал виды — за исключением картуза на голове. Картуз был железнодорожного образца и сиял новехоньким козырьком.
В правой руке штатский держал корзину, укутанную платком. А в левой — саквояж. Рыжий, кожаный, заметно потертый. Удивительно знакомый…
Сойдя на перрон, господин принялся озираться. По всему, он не очень представлял себе, куда направится далее.
А вот Павел Романович теперь представлял себе это очень хорошо. Потому что он узнал саквояж! И не только его — корзину тоже. Хотя она и была частью укрыта платком.
Дохтуров весьма неучтиво стал продираться вперед. Дамочки взвизгнули, а стоявший впереди господин огрел по плечу тростью. Но это были сущие мелочи.
Между тем штатский на перроне поставил поклажу себе под ноги и закурил, по-прежнему озираясь вокруг. Похоже, идти ему было некуда.
Павел Романович удвоил усилия — и вскоре достиг цепочки конвоя. Дальше пути не было. Он привстал на носки, чтоб разглядеть окружающее. Где ж атаман? Сейчас он был бы как нельзя кстати.
Но Семина нигде не было видно.
А штатский докурил, подхватил вещи и не торопясь пошел обратно к броневагону. Минута — и он нырнет внутрь.
— Эй! Послушайте! — закричал Дохтуров.
Стоявший рядом конвоец глянул неодобрительно, однако ничего не сказал. (Удивительно: едва Дохтуров оказался один, конвойцы, только что ласково улыбавшиеся, вмиг перестали его узнавать.)
— Господин с саквояжем!!
Это было довольно глупо. Павел Романович понимал: ведет он себя, мягко говоря, странно. Но выхода не было.
«Да как же звать-то его? — лихорадочно думал он. — Ксаверий? Климентий?.. Все не то! Черт, вечная моя проблема: человека знаю, а вспомнить имени-отчества не могу. Хоть кол на голове теши!»
В это время «господин с саквояжем», услышавший крик Павла Романовича, вздрогнул и остановился. Он крепче прижал к себе вещи — а потом оглянулся. Его взгляд заметался по толпе. Миг — и остановился на Павле Романовиче.
Узнал.
Павел Романович увидел, как шевелятся его губы. Что он там говорит?
Подул ветерок — и донес обрывок фразы.
— Вот вам и морген-фри!..
В этот миг Павел Романович вспомнил: Клавдий Симеонович Сопов. Купец и удачливый негоциант — если только все это правда. Клавдий Симеонович, по всем законам погибший на борту речного парохода «Самсон», потопленного красными третьего дня на реке Сунгари. Вместе с сухопарым старичком-генералом. Они оставались в каюте, а Павел Романович с ротмистром отправились на «рекогносцировку». После уже видеть Сопова не довелось — ни среди живых, ни среди мертвых. По всему, должно Сопову лежать на дне Сунгари.
Воскрес сей удивительный господин, что ли?
А следом мелькнула осторожная мысль: а что, если он каким-то образом сумел открыть секрет панацеи?
Конец первой книги
