все. Воздух, которым я дышу, и земля, по которой я хожу. А для наших детей он пошел дальше, он стал героем, хотя количество людей, в жизни которых Витторио был или есть злодеем, неизмеримо.
Полностью превратиться в его партнера было нелегко, потому что, хотя я принимаю и люблю каждую частичку и инстинкт Дона, многие из них не мои, и, несмотря на то, что рука Витторио заставляла каждого члена La Santa поклониться мне, потребовались годы, чтобы я перестала быть той, с кем они должны мириться, и стала Матерью семьи, которой все восхищаются и которую все уважают.
— Мама! — зовет Давид, и я смотрю на своего мальчика, у которого голубые глаза его отца. Я глажу его темные волосы, на секунду желая, чтобы мир никогда не коснулся его своей жестокостью.
Я не смею превращать желание в молитву. Прошло уже много времени с тех пор, как я оставила в прошлом эту наивность.
— Да, мой мальчик.
— А Антонио тоже будет засыпать посреди рассказов? — Невинный вопрос заставляет меня смеяться.
— Не знаю, сынок. Нам понадобится время, чтобы это выяснить. — Давид кивает своей маленькой головкой, соглашаясь.
— Папа скоро вернется? — Он сразу же задает вопрос, как я и не сомневалась. Давид задает этот вопрос каждый вечер.
— Не знаю, но тебе пора спать, независимо от того, во сколько придет твой отец. — Он снова качает своей маленькой головкой, и я ласкаю его маленькую щечку. Я наблюдаю, как его глаза закрываются, и мой старший сын притворяется, что снова засыпает, как он делает это каждую ночь.
Я смеюсь, вспоминая, как когда-то давно его отец сказал мне, что, когда я хочу притвориться спящей, я должна не краснеть. Может быть, когда-нибудь я научу этому Давида, а может, и нет.
По моему позвоночнику пробегают мурашки, и мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что сегодня Давиду повезло. Я испускаю долгий вздох, чувствуя каждой фиброй своего тела реакцию на приближение Витторио, даже после стольких лет.
Я не слышу его шагов, когда он входит в комнату для девочек. Я никогда их не слышала, но его низкий голос завладел всеми моими чувствами, когда он заговорил со мной.
— Привет, дорогая, — бормочет он, целуя мои волосы.
— Привет, любимый мой, — отвечаю я, слегка откидывая шею назад, чтобы он поцеловал мой лоб, а затем и губы. Рука Витторио находит мой живот и медленно поглаживает его.
— Как поживают мои дети?
— Отлично! — Я улыбаюсь. После всего, что мне пришлось пережить, я не думала, что мне так понравится быть матерью. Но под руководством Витторио я поняла, что у меня никогда не было проблем с заботой, я просто хотела, чтобы обо мне тоже заботились. — Этого спящего мальчика, — говорю я, подмигивая мужу и кивая на Давида, — нужно отнести в его комнату. — Ты сможешь это сделать?
— Спит, да? Какая жалость, я хотел показать ему новую кобылу, которую собираюсь завести в конюшню, — говорит Витторио, и Давид тут же открывает глаза, заставляя меня рассмеяться.
Я целую белокурые головы Катерины и Маддалены, потом нос Давида, а затем встаю, чтобы дать ему возможность побыть с отцом. Счастье переполняет меня, циркулирует по венам, словно кровь, и с каждым шагом в сторону своей комнаты я чувствую, как ритм в моей груди немного ускоряется.
Почти полчаса спустя, когда дверь открывается и проходящий мимо мужчина застает меня на коленях на кровати, мое сердце колотится в горле, совершенно одуревшее от предвкушения. Я прикусываю губу, пробегая глазами по его телу, еще более мускулистому, чем при первой встрече, затем по его волевому лицу и волосам, в которых уже кое-где пробивается седина.
Топик на тонких бретельках прикрывает мою грудь и часть живота, но не скрывает мои абсолютно голые ноги и киску, потому что после рождения детей правило "никаких трусиков" действовало только в нашей спальне. Витторио пробегает взглядом по всему моему телу, распаляя меня, прежде чем сократить расстояние между нами и потянуться, чтобы коснуться ошейника на моей шее.
— Какой сегодня день, малышка?
— День, когда ты впервые пометил меня полностью, сэр.
— И как я это сделал?
— Трахая каждую дырочку в моем теле и кончая в них все.
— И как мы празднуем это каждый год, малышка?
— Новыми отметками, сэр. — Он приближает свое лицо к моему и скользит носом по моей коже, вдыхая мой запах, прежде чем поцеловать в губы.
Витторио отстраняется только тогда, когда я уже не могу дышать, и устраивается позади меня. Он расстегивает на моей шее чокер и позволяет ему скользить по моей коже, пока он не падает на матрас. Холодное прикосновение новой драгоценности леденит меня, и мне не нужно зеркало, чтобы понять разницу между старым и этим: новая роза, шестая. По одной за каждый год, когда я полностью принадлежу ему.
Было время, когда я больше всего на свете хотела принадлежать ему. Сегодня, когда мой муж целует меня и обожает каждый сантиметр моего тела своими руками, губами и членом, я лишь благодарю Ла Санту за полученную благодать, потому что я не сделала ничего, чтобы заслужить ее, но я была благословлена.
Переводчик канал t.me/HotDarkNovels
КОНЕЦ
