Цисами переходила из тени в тень, с профессиональной скрытностью следуя за старухой. Женщина часто останавливалась, чтобы побеседовать с прохожими и владельцами лавок. Очевидно, в этом квартале она была важной особой, хоть и ходила в лохмотьях. Она предложила шелкопрядам щедрую награду. Цисами задумалась, каким образом служанке-полурабыне удалось наскрести столько лянов. Очевидно, ее послало какое-то могущественное лицо.
Шелкопряды редко отказывались от сотрудничества с катуанцами. Торговцы сведениями были мерзкими личностями, но в большинстве своем просто хотели заработать и принимали предложения от всех, даже от врагов Чжун. Сведения есть сведения, золото есть золото, власть есть власть.
Цисами сделала ход, когда женщина вошла в ветхий домишко. Едва старуха открыла дверь, за которой был непроглядный мрак, Цисами шагнула в тень на противоположной стороне улицы и оказалась в комнате. Катуанка страшно испугалась, когда, войдя, обнаружила незнакомку, сидевшую на шатком табурете.
Цисами помахала рукой:
— Здравствуй.
Женщина замерла.
— Прошу прощения, госпожа. Я, видимо, ошиблась домом.
Прежде чем старуха успела удалиться, Цисами изящно поднялась, ступила в тень и появилась в коридоре. Она толкнула женщину обратно и закрыла у нее за спиной дверь.
Старуха ахнула:
— Что ты за демон?
— Желающий помочь, — язвительно сказала Цисами. — Ходят слухи, что одна катуанская карга разыскивает юношу, обучавшегося в Лунсяньской школе боевых искусств.
Женщина прищурилась:
— Ты шелкопряд?
— Не совсем, — ответила Цисами. — Но полагаю, мы можем оказаться полезны друг другу. У меня есть предложение для твоей клиентки, поскольку мы обе знаем, что эти сведения ты покупаешь не для себя. Отведи меня к ней, и я обещаю, что эта история хорошо закончится для всех заинтересованных сторон.
Женщина задумалась и покачала головой.
— Извини. Ты меня с кем-то спутала.
Она хотела выйти, но Цисами продолжала подпирать дверь. Женщина спросила:
— Я в плену?
Цисами отошла.
— Я всего лишь делаю тебе дружеское предложение. Если передумаешь… — она огляделась, — …нарисуй на этой стене кружок.
— Ничего не понимаю. Я жалкая простолюдинка, госпожа.
— Не сомневаюсь.
Цисами позволила старухе выйти и снова двинулась за ней. Теперь катуанка шла быстрее, несмотря на возраст, и уже не останавливалась на каждом шагу, чтобы поговорить со встречными. Зайдя в глубь квартала, она остановилась у ворот полузаброшенного особняка. Старуха перекинулась с охранниками парой слов и вошла.
Цисами понадобилось не более трех мгновений, чтобы проскользнуть мимо этих недоумков; вскоре она уже кралась за старухой по ветхому особняку, кишевшему катуанцами. Можно было подумать, что здесь находится нечто вроде посольства. Слежка стала гораздо увлекательнее. Прятаться от ходивших вокруг катуанцев, скользить по коридорам, ступать в тень и выходить из нее — все это напоминало игру. Наконец старуха открыла заднюю дверь и вышла в сад. Она пересекла мостик и направилась к павильону, стоявшему на маленьком острове посреди пруда.
Дальше Цисами не могла пройти незамеченной. У моста стояли двое вооруженных стражников, сам пруд был достаточно обширным, а местность вокруг него — по большей части открытой, так что, сколько бы она ни пряталась в тени, ей не удалось бы добраться до острова тайком. Оставался излюбленный вариант — идти напролом. Нужно было лишь дождаться подтверждения, и она получила его, когда высокая женщина с густой шевелюрой поднялась навстречу старухе.
Цисами вышла из цветника, в котором пряталась, и устремилась к страже у моста. Судя по тому, как они расслабленно опирались на свои заостренные палки, бдительности им недоставало. Живые щиты, которыми прикрываются от вражеских стрел, прежде чем в дело пойдут настоящие солдаты.
Цисами оказалась рядом, прежде чем они успели спохватиться. Она помахала рукой.
— Эй, слабаки.
Поскольку это был дипломатический визит, Цисами решила вести себя вежливо. Она по опыту знала, что хорошие отношения сложно наладить, если начать с убийства.
Оба стражника двигались очень медленно. Она покарала их за ошибку крепкими пинками. Они успели издать предостерегающий вопль, перед тем как плюхнуться в зеленую воду.
Цисами сорвала камышинку и сунула ее в рот. Насвистывая, она двинулась по мосту.
Из павильона выбежал еще один стражник и бросился к ней.
— И тебе привет, — сказала Цисами, помахивая рукой, и увернулась от ржавого меча.
Клинок воткнулся в гнилое дерево. Цисами подставила стражнику ногу, приложила его головой об доски и столкнула в пруд. Следующей противницей оказалась женщина. Она была немного опытнее своих собратьев и вдобавок носила массивный железный нагрудник. Сил ей тоже хватало — в руках она ловко держала огромную секиру. Цисами немного позабавилась с ней, позволив стражнице нанести несколько ударов по воздуху. Затем она схватилась за древко, резко дернула и столкнула женщину в мутную воду. Цисами с любопытством наблюдала, как та отчаянно колотила руками, пытаясь удержаться на поверхности, прежде чем наконец погрузилась с головой. В своем тяжелом доспехе стражница и впрямь могла утонуть. Что ж, катуанцы ведь не сочтут Цисами виновной, не так ли?
Она повернулась, собираясь искупать очередного катуанца, когда грозная особа, с которой она столкнулась в трактире, выскочила из павильона и приземлилась на мост, так что доски затряслись.
Цисами просияла:
— Помнишь меня?
Катуанке понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить. Прищурившись, она взялась за рукоятку висевшего на поясе кнута.
— Ты напала на моих людей. Моя советница сказала, что ты к ней приставала.
Цисами протестующе воздела палец.
— «Приставала» — слишком сильное слово. Я всего лишь просила о встрече.
— Что тебе нужно и зачем ты напала на мой очаг?
Цисами оглянулась на так называемых стражников, которые вылезали из пруда. Женщины в тяжелом доспехе по-прежнему не было видно. Будь Цисами не все равно, она бы уже забеспокоилась.
— Какое там нападение, — насмешливо сказала она. — Так, скорее…
Она попыталась подобрать менее неприятное слово, но тщетно. Тогда Цисами просто спросила:
— Как поживаешь?
— Говори скорей, оседлая, — велела катуанка.
— Прямо к делу. Мне нравится. — Цисами кивнула старухе, гневно смотревшей на нее из павильона. — Эта старая дура подняла слишком много шума, пытаясь купить сведения. Она вернулась с пустыми руками. Но поскольку я не обычный человек — и ты, кажется, тоже, — может быть, сообща мы что-нибудь придумаем. — Она поиграла бровями и ухмыльнулась.
