откуда она. Слушал, что село то, сожгли до основания вместе с тварями там обитавшими. У него не было выбора, и он принимал слова, которые не хотел слышать. Бедняжка. Беженка. Сирота.
Она продолжала говорить и рассказывать, а в голове старца крутилось всего одно имя — Маруська. Он запомнил его на всю жизнь, когда именно она, не испугавшись, напоила его водой. Совсем маленькая и глупенькая, убедила родителей остановиться и помочь дряхлому страннику. Он помнил её живые зеленые глаза. Густую косу. Яркое белое платьишко и неподдельную детскую улыбку.
Однако в тот момент, он видел лишь блеклую тень своего воспоминания. Внезапно словно молнией его поразила мысль, что в тот день, ему хватило сил уберечь лишь её. Выжила ли она именно поэтому или стала жертвой из-за него? Не найди в тот день они его у тракта, стала бы семья беженцев менять свой маршрут. Остановились бы они в конце концов у проклятого села?
Девочка почувствовала на себе пристальный взгляд старика и осмелела поднять глаза. Она на мгновение поймала взор старика, и казалось, узнала его. Однако после мимолетного удивления, она вновь притупила их в пол и что-то мычала под нос. Огромный меридинец вернулся со склада, и достав из кармана грушу, протер о штанину, а затем отдал девочке.
Она слегка заметно кивнула и, оробев, приняла подарок. Меридинец улыбнулся. Тепло очень. Практически по-отечески, и потрепав её по голове, удалился прочь. Он хромал, очень тяжело и очень заметно.
Наказание. Боги заставили его встретить последствие своей нерасторопности. Обереги и защитные заклинания не стоит использовать в подобном состоянии. Он знал это, и всё же в тот день он не смог не удержаться.
В горло больше ничего не лезло. Старик посмотрел перед собой на кувшин с молоком. Он продолжал прокручивать тот день в голове, думать, что могло пойти бы иначе. Чтобы было если бы всё-таки его не встретили.
Любава продолжала вести свой рассказ, как старик внезапно услышал слова. Слова, которые могли привести его к искуплению перед богами и этой маленькой девочкой, одинокой сиротой. Надежда… лишь маленькая надежда на прощение.
— Ужасное самое это то, что обряд так и не провели. Целое село мечется в тумане, и так не может повстречаться с Мареной. Не перейдут они речку Смородину, не повстречаются с предками. — Любава изобразила пальцами знак Матери Земли, и беззвучно восславила богиню.
— Как? Обряд захоронения не провели? — старик от удивления насупил седые и густые брови.
— Нет, — махнула она старой рукой, и утерла выступившую слезу. — Совет Волхвов завещал, что село то ныне именуется проклятым и ступать туда всему живому воспрещается до первой весенней луны. Мол, нечисть там корни свои глубоко пустила, и жила много лет.
— Нельзя же так. Без обряда-то, — усталые брови старика поднялись в протесте.
Любава откусила кусок огурца и, покачав головой, продолжила:
— Может и девке проще бы стало. Сердце болит за бедняжку. Кровью обливается.
«Отведу», — коротко решил в тот момент для себя старик: «Во что бы то ни стало, отведу и проведу обряд. Ежели нечисть какая бытует, то проклятья все на себя возьму, но обряд отведу. Пускай боги мне свидетели».
— Любава, кто за ней присматривает? — внезапно голос старика наполнился юношеской уверенностью.
— Да никто, — вздохнула стряпуха. — Я думала, смогу её под крыло взять, обучить чему. Кашеварить вроде умеет, читать писать так себе. Девка то не глупая, только вот сердечко детское вместе с семьей почило. Хандрит, ничего делать не хочет.
— Значит опекуна законного нет? — Настаивал тот.
— Ты чего-то удумал? — она заметила решимость в его глазах, и с интересом ждала его ответа.
Старик встал и подошел медленно, словно незнакомый человек к напуганному котенку. Девочка подняла глаза и сжалась на мешках. Внезапно перед ним появилась массивное тело носильщика. Он хоть и хромал, однако был невероятно быстр для своих размеров и травмы. Девочка в поисках укрытия подползла к носильщику и взяла его за руку.
— Не пугайся, я не причиню тебе вреда, — старик положил посох на мешки. — Ты же меня узнала, правда? Узнала ведь?
Девочка покачала головой из стороны в сторону.
— Тогда на тракте, ты выскочила из повозки, и водой меня опоила. Помнишь ведь? — она вновь покачала головой.
— Отец, — произнес Меридинец. — Богами прошу, не пугай дитя. Она сторонится незнакомцев после одного случая. По добру прошу, выскажи что надобно.
Чтобы посмотреть в глаза носильщику, старику пришлось запрокинуть голову.
— Я слышал, что семья её покоится в селе проклятом, без обряда захоронения. — Начал старик. — Я хочу её туда отвести и провести как положено, чтобы души упокоились.
— Доброе дело, только вот девочку не отдам и не пущу. — Внезапно отрезал меридинец. — На кой она тебе нужна? Зачем вести её туда, раны все еще свежие теребить?
— Попрощаться она должна как положено, отпустить, словами в напутствие одарить. Они кровью связаны, иначе кошмары будут мучить, а жить где станет, так ни один домовой там не поселится.
Взгляд меридинца принял еще более серьезный оттенок, от чего его тонкие губы, слегка сжались.
— Отец, ты слышал про это место? Про резню, что там произошла? Да ты и на десять верст не подойдешь.
— Стар ты, какой тебе обряд? — влезла в разговор кухарка. — Ты едва на ногах стоишь, сможешь?
— Смогу, — коротко заверил старик, а затем взяв посох, запрокинул голову к единственному окну. — Да будет мне Род свидетелем, клянусь вам всем. Да услышит Чернобог мои слова, и пускай не будет мне покоя в ночи, пока не исполню обещание. Стрибог раздует мой пепел по ветру, если я отступлюсь. Да почувствую прикосновение Марены, если струшу.
Девочка выглянула из-за спины меридинца и робко поглядела на старика.
— Громкое обещание, особенно от мудреца, — меридинец посмотрел на девочку и спросил. — Ты правда хочешь пойти?
Она быстро закивала головой и стала дергать его за руку.
— Тогда решено. Госпожа! — обратился он к старухе, выпалив как духу, без тени сомнения. — Пусти меня на дело благое. Даю тебе свое слово, как вернусь, перетаскаю всё что прикажешь.
— Вот дурень! — заворчала она. — Говорила же, не госпожа я тебе, да и куда ты
