чем трибуны, громче, чем сотни таких трибун.
— Даже младенцы…
Чьи-то руки схватили его за плечи и начали трясти. Шлем загудел от удара, и Скранч, непонимающе моргая, уставился на искажённое яростью лицо Тринадцатого.
— Теперь ты видишь!? — брызжа слюной, орал он. — Теперь, брат, ты понимаешь, что они для нас готовят? Мы для них грязь, нелюди, псиное дерьмо… А теперь они будут нас убивать за малейшую провинность!
Тринадцатый продолжал орать, а Скранч всё смотрел на его побагровевшую морду и вздувшиеся на шее вены, на раскрасневшиеся глаза. Они прожили в одном загоне восемь лет, и за эти годы Скранч ни разу не видел слёз друга, даже когда погибла Джеми. Но самое пугающее, что брат был прав, не просто так эти головы здесь. Ублюдки хотят, чтобы осквернённые видели, к чему приводят мечты о свободе. Они гордятся убийством безобидных самок и мальков, ведь это нелюди, погань, кому до них дело! Рабы должны знать своё место, а если снова забудут — не беда, ведь можно наделать ещё столбов с крючьями. И кто станет следующим? Все эти желторотики? Те несчастные, кого им предстояло изрубить в кашу ради потехи кровожадной толпы? Или его маленькая Банни, наивно верящая в непобедимого Разрушителя, который придёт и освободит их всех?
— Да пошли вы!.. — Скранч мельком осмотрелся. Отряд разбрёлся стадом блеющих баранов: кто застыл у столбов, кто огрызался на ликующую толпу, упивающуюся смятением осквернённых, кто-то сбился в стайку, ошалело оглядывая то трибуны, то казнённых. Команда противника пряталась за частоколом, как догадался Скранч, изображающим Исайлум. Ворот там не было, вход снаружи сторожили шестеро, ещё шестерых с луками он насчитал на дозорных площадках.
Задача была ясна, как белый день: перебить «сопротивленцев», больше походивших на жалкую кучку голодранцев. Некоторые в кожаной броне, некоторые в стёганых куртках, а некоторые и вовсе в простых рубахах. Короткие луки, стрел наверняка выдали немного — забавно получится, если команда «героев» позорно продует.
— Хорош истерить! — Скранч отвесил другу отрезвительную оплеуху. — Значит так, план ваш — полное дерьмо, вам и до первого ряда не добраться.
Тринадцатый ошарашенно открыл рот, потом медленно кивнул:
— Понял. Что делать?
— Быстро построй этих олухов, пока нас всех не перестреляли. Мне нужна минута… Дайте мне всего минуту!
* * *
Арену поглотил настоящий хаос. Толпа возбуждённо ревела, требуя начала боя, осквернённые же при виде казнённых сородичей позабыли и где находятся, и что им полагается делать. Они подходили к столбам, падали на колени, что-то орали и грозили мечами трибунам. Рог уже прогудел, но гладиаторы точно и не слышали сигнала к бою. И если команда «сопротивленцев» кое-как взяла себя в руки и изготовилась встретить врага, то «королевская армия» выглядела позорно-удручающе.
Корнут вопросительно глянул на монарха в желании удостовериться, что его тревоги небеспочвенны, но тот лишь ухмыльнулся уголком губ, отпивая из бокала.
— Не похоже, чтобы уродцы рвались в бой, — заметил Аргус.
— А вы ждали, что они примутся вместе со зрителями аплодировать отрубленным головам своих сородичей? — Корнут нервно смахнул со лба проступившую испарину. — Среди них женщины и дети…
— Порождения скверны, — чопорно поправил священник. — Детей я там в упор не вижу, впрочем, как и женщин. Или вы, друг мой, прониклись их горем?
— Как бы это горе не породило ещё одного Разрушителя, — проворчал Корнут и еле слышно добавил. — Но тебе, болвану, эта простая истина, конечно же, невдомёк.
Сигнал к началу боя повторился. Солдаты на стенах приготовили винтовки в ожидании приказа подавить бунт, а это был бунт. Впервые Корнут видел, как гладиаторы начисто игнорировали приказ к атаке, а будучи на службе у короля столько лет, ему пришлось повидать достаточно подобных игрищ. К всеобщему облегчению, повторное предупреждение сработало. Один из гладиаторов, яро жестикулируя, принялся сгонять соратников обратно в строй. Вражеский отряд тут же ощетинился мечами и копьями.
— Очевидно, ещё одного Разрушителя нам сегодня не встретить, — Аргус снисходительно похлопал Корнута по плечу. — А жаль, два всегда лучше одного, не так ли?
«Как бы ты заговорил, слизняк, столкнись ты с выродком лицом к лицу. Впрочем, у тебя всё ещё есть такой шанс, как у любого из нас», — при этой мысли Корнута передёрнуло. Где-то там, за стенами города, а может, не дальше, чем за стенами Фулгурской Арены, бродит богомерзкий ублюдок, способный уничтожить целую армию одним щелчком пальцев. Вне сомнений, его не оказалось в Исайлуме во время нападения, иначе бы отряд Шеда не вернулся.
Корнут отчётливо осознавал риски, отправляя около полусотни лучших воинов королевства на верную гибель, но разве у него был другой выход? Ситуация обязывала хоть что-нибудь предпринять, дать понять выродкам, что безнаказанно убивать свободных им никто не позволит. Теперь же безрассудство Юстиниана грозило обернуться катастрофой, и вряд ли получится долго умалчивать о бесчинствах беглых рабов, свободно разгуливающих по Прибрежью. Что ж, встреча с Брутусом должна многое прояснить, а пока оставалось надеяться, что смерть Севира заставит Сто Тридцать Шестого задуматься или хотя бы выбьет почву у него из-под ног.
— Ну наконец-то! — пробурчал Шед, устроившись поудобнее в кресле и закинув ногу за ногу. — Я уже думал, мне не суждено насладиться славной битвой с Пером.
Королевские бойцы выстроились в ряд, заслонив собой немногочисленных лучников, и начали медленно двигаться на врага. Лучники «сопротивленцев» наложили стрелы, но натягивать тетиву не торопились, подпуская противника поближе. Когда между ними осталось несколько десятков метров, гладиатор у «ворот» поднял руку и что-то прокричал. На королевскую команду полетели стрелы, вонзаясь в щиты и в песок у ног солдат, но ни одна так и не достигла цели.
— Что за косоглазые болваны! — исходил возмущением Шед перед своей благодарной слушательницей. — Поверьте, милочка, стрелы настоящих сопротивленцев были куда смертоноснее!
«Особенно когда их выпускали младенцы», — Корнут потёр виски, молясь всем богам, чтобы мигрень хоть на минуту отступила. Трибуны галдели без умолку, и ему подумалось, что выдержка у гладиаторов должна быть завидная, раз они способны хоть как-то ориентироваться в такой какофонии.
Лучники «Пера» беспрерывно засыпали врага стрелами, заставляя держать щиты поднятыми. Это замедлило противников, да и отвечать на атаку они пока не спешили. В очередной перерыв между залпами один из «королевских» гладиаторов отшвырнул щит и, вонзив меч в песок, сцепил руки над головой. Вражеские стрелки один за другим начали опускать луки, а бойцы внизу убрали мечи и двинулись врагу на встречу.
— Что означает этот жест? — поинтересовался Аргус, вытянув шею, чтобы получше разглядеть происходящее. — Поединок?
Нет, это не вызов на поединок, нечто иное, и судя по сложенному
