Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
Провозглашение Конфедерации, несмотря на явно декларативный характер этой политической акции, получило широкий одобрительный отклик в мировой прессе. Наиболее точно связанные с этим надежды западных правительств выразила швейцарская газета «Jurnale de Geneve», подчеркнув «важность создания буферных (по отношению к России, разумеется. — Авт.) государств на Кавказе». Официальный орган Ватикана «Emissaro Romano» опубликовал полный текст пакта и обращение комитета. «Историческое значение» события было отмечено во Франции, Германии, Италии и Японии, откуда поступала наиболее существенная поддержка делу «прометеизма». Но особенно высокие оценки событие получило в Польше со стороны тех, кто его, собственно говоря, и организовал. Так, «прометейский» журнал «Восток» писал: «Тот, кто знает историю борьбы кавказских народов, понимает значение Брюссельского пакта, — кавказское единство, реализацией которого является пакт, это новая дата в многолетней борьбе кавказских народов».
Почти в унисон звучали оценки подписания пакта практически всех главных изданий националистической эмиграции: «Трезуб» (официоз национального правительства Украины), «Казакия» (орган независимых казаков), «Цаган овей долган» (калмыцкая газета в эмиграции), «Свободная Карелия и Ингрии», выходившая в Финляндии на финском языке, «Эмел мукмуази» (газета крымского национального движения, выходившая в Румынии), «Яна мили» (орган «Идель-Урала»), «Яш Туркестан» и др. Явным диссонансом в лагере националистов прозвучал лишь голос армянских деятелей из «Дашнакцутюн», которые выступили с резкой критикой «кавказских конфедератов» в газетах «Бирлик» и «Усабер».
Брюссельским решениям была посвящена и варшавская встреча 15 сентября 1934 г. представителей кавказских колоний в Польше, на которой северокавказцев возглавлял Мамед Сунш-Гирей. Ее инициаторами якобы выступили грузинские эмигранты, но за ними опять-таки стояли все те же деятели польской разведки. Встречу открыл председатель грузинской колонии и политического комитета Котэ Имнадзе, который о восстании 1924 г. и его результатах рассказал на польском языке. Он заявил о том, что «стремление кавказских народов к свободе подавлялось не раз, что кавказцы лишь совместными усилиями могут достигнуть желаемой цели — обрести независимость». По его словам, ради этого и был подписан Брюссельский пакт.
14 февраля 1935 г. на основе пакта был образован Совет Кавказской конфедерации — надгосударственный политический орган, призванный решать все общекавказские вопросы, имевший единую военную силу, высший арбитражный суд и общее правление. Примечательно, что ни в этот Совет, ни в саму Конфедерацию не вошли представители Армении, хотя еще в 1933 г. лидерами армянской эмиграции был подписан прелиминарный документ об армяно-грузинском союзе. Армянским националистам потребовалось целых пять лет, чтобы перед перспективой германской войны с СССР забыть на время распри с предавшими их когда-то (младотюркам) грузинами и войти-таки в состав Совета.
В отдельном спецсообщении ИНО от 5 октября 1935 г. ситуация с брюссельским договором и его предназначением (во всяком случае по отношении к Грузии) характеризовалась как прямая «пытка возродить к жизни старую идею грузинских сепаратистов об освободительной миссии Германии на Кавказе»[816]!
Прилагая усилия по дальнейшему сплочению последовательных «прометейцев» под своей эгидой, польская разведка организовала в 1936 г. в Варшаве встречу представителей варшавского крыла азербайджанской партии «Мусават»[817] во главе с ее основателем Расулом-заде. В соответствии с желанием польского Генштаба, финансировавшего и опекавшего тогда «Мусават», Загранбюро партии открылось именно в Варшаве. Вместе с Расулом-заде в обновленное правление бюро вошли Мамедов, Азер Текин, Джаффар-Оглы, Мюнши, Исрафилов, Зейналов. За их стамбульскими оппонентами, считавшими, что Турция как плацдарм для борьбы с Советским Союзом гораздо удобнее Польши, в правлении были зарезервированы свободные места. Вместе с тем в своем обращении к соотечественникам мусаватистские лидеры открыто призвали последних «во имя успеха национального дела» политически сплотиться у порога новой войны со своими соседями по кавказскому региону и установить «тесное сотрудничество с гитлеровской Германией»[818].
В сентябре того же 1936 г. прошла сессия Кавказской конфедерации, на которой были заслушаны доклады представителей Грузии, Азербайджана, Северного Кавказа, Туркестана и Украины. Поддержанные польскими и другими западными «спонсорами» «прометейцы» решили начать фронтальное наступление против СССР на международной арене. 25 сентября председателю XVII заседания Лиги Наций Сааведра Ламасу они представили чрезвычайный документ, а 28 сентября — меморандум и пакт, подписанный представителями Грузии, Азербайджана и Северного Кавказа. В меморандуме отмечалось, что «кавказские народы, борющиеся за независимость, уверены в поддержке прогрессивного человечества в их борьбе с мировым злом большевизма».
Последующий ход событий показал, что экспозитуре № 2 все же не удалось сохранить доминирующие позиции в «прометейском» движении. Большая часть «прометейских» деятелей стала оказывать важные услуги немецкой разведке, тем самым превратившись в гитлеровскую агентуру внутри клуба «Прометей», что вполне прояснилось в 1937–1938 гг.
Гитлеровская агентура внутри «прометейской» организации стремилась отстраниться от влияния на те эмигрантские группировки, которые по разным причинам не сотрудничали с немцами (например, грузинские социал-демократы и петлюровцы). Причиной этого было все большее обострение и без того затянувшихся конфликтов, интриг и раздоров среди «прометейской» эмиграции.
Вполне симптоматично, что «двуйка» закрывала глаза на вполне очевидные факты все более и более глубокого проникновения немецкой разведки в «прометейские» ряды (см. раздел «Сотрудничество экспозитуры № 2 с иностранными разведками»).
1937–1939 годы
Польская буржуазия до прихода Гитлера к власти рассчитывала на то, что примет вместе с немцами, как их более или менее равный союзник, участие в антисоветском «крестовом» походе. Точно такой же была и линия деятельности экспозитуры № 2.
Немцы хорошо улавливали эти тенденции. Учитывая то обстоятельство, что перед Второй мировой войны до 40 % польского населения составляли нацменьшинства (в том числе и польские «фольксдойче»), нацистская Германия заключила с Польшей 5 ноября 1937 г. договор о регулировании отношений по нацменьшинствам в обеих странах, тем самым усыпив бдительность польской дефензивы. Мечты стратегов «двуйки» нашли яркое отображение в письме от января 1939 г., адресованном центральному представителю экспозитуры № 2 в Берлине Камилу Сейфреду:
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
