МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Эффективный лидер должен заслужить доверие. В противном случае он не может рассчитывать на появление последователей».
Не став «мясником», Черчилль не превратился и в участливого менеджера, готового пойти на все, лишь бы не обидеть подчиненных, каждым решением удовлетворяя их планы, желания и потребности. Заместитель одного из министров в кабинете Черчилля вспоминает:
«Всякий, кто служил где-либо рядом с ним, был предан ему. И трудно сказать почему. Он не был ни добрым, ни внимательным. Его не трогали наши дела. Он знал имена только тех, кто был близок к нему, и едва ли позволил бы кому-либо войти к себе. Он не сдерживался в брани и жалобах. Он был излишне требовательным и безжалостно критичным. Однако никто не препятствовал ему идти своим путем. Он был необычным, непредсказуемым, воодушевляющим, оригинальным, стимулирующим, провоцирующим, яростным, талантливым, полным юмора, готовым пошутить – почти все в нем было, что делает человека великим» [1294] .
В управленческой деятельности Черчилль использовал подход, известный среди современных ученых как модель «сурового участия» . Нельзя согласиться с теорией, будто лидеры должны демонстрировать этакое вяло-сентиментальное сочувствие к подчиненным. «Напротив, истинный руководитель должен относиться к людям с суровым участием, – указывает профессор Лондонской школы бизнеса Роберт Гоффи. – Этот своеобразный подход означает, что сотрудники получают от начальника то, что им необходимо, а не то, что им хочется» [1295] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Истинный руководитель должен относиться к людям с суровым участием. Этот подход означает, что сотрудники получают от начальника то, что им необходимо, а не то, что им хочется».
Профессор Роберт Гоффи
Черчилль был жестким, но не жестоким руководителем.
«Основное впечатление, которое сложилось у меня после общения с секретарями Черчилля, заключается в том, что он сам был приверженцем тяжелого труда, он подгонял их сурово, но с юмором и добротой», – отмечает официальный биограф Черчилля сэр Мартин Гилберт [1296] .
В отношениях с коллегами и подчиненными Черчилль был истинным аристократом. В первую очередь это отмечалось в осознании иерархии – как в общении с властями предержащими, так и с теми, кто стоял ниже по социальной и должностной лестнице. Со своим «начальством» Черчилль не переходил на панибратские отношения, но чувствовал себя на равных. В отношениях с подчиненными, каким бы жестким он ни был, Черчилль никогда не унижал собеседника. Его подчиненные вспоминают о человечности своего шефа, проявление которой было тем более заметно в моменты гнева. Черчилль не был злораден и не таил злобы.
«Если на свете есть вещь, которую я ненавижу больше всего, то это преследовать людей», – говорил он о самом себе [1297] .
Приведем ниже несколько цитат из писем и воспоминаний людей, проработавших с Черчиллем много лет.
«Может показаться, что непосредственное и частое общение с подобной личностью уменьшает уважение и восхищение ею или, по крайней мере, превращает ее в более обыденное явление, – писала в одном из писем родителям Элизабет Лэйтон. – Но только не в случае с мистером Черчиллем. Он и изумителен и ужасен (выделено в оригинале. – Д. М .), у него такой же огромный темперамент в частной обстановке, как и во время выступлений в палате общин и по радио. Он может запугать слуг, но одной искренней, очаровательной улыбкой компенсировать свое поведение. В редких случаях, когда какой-нибудь храбрец старается его образумить, он восклицает: „Не принимайте близко к сердцу, такой я человек!“ Мы его так и воспринимаем. На прошлой неделе у меня все валилось из рук, и в мой адрес он действительно сказал несколько крепких слов. Я была очень расстроена, но он настолько нежно пожелал мне спокойной ночи, что после этого я уже не могла таить на него никакой злобы» [1298] .
«Он был прекрасно осведомлен о том, что его сотрудники перерабатывают для него, – вспоминала о своем шефе спустя сорок лет Мэриан Холмс, коллега Элизабет Лэйтон. – Он требовал, чтобы мы следовали высоким стандартам, и становился нетерпелив, если что-то шло не так. Но в каком бы настроении он ни пребывал: был ли полностью погружен в проблемы, глубоко ли переживал плохие новости, был ли переполнен жалостью и состраданием или был ли свиреп и груб, едок и саркастичен, а иногда озорным и веселым, – он всегда оставался забавным, милым и человечным» [1299] .
Несмотря на всю жесткость в общении с подчиненными, последние любили и уважали «мистера Черчилля». Мисс Холмс писала в дневнике после общенациональных выборов 1945 года и отставки бывшего шефа:
«Работаю с новым премьер-министром, все совершенно по-другому. Мистер Эттли вызывает нас только тогда, когда ему что-то надо продиктовать. Никаких бесед, комплиментов, шуток или капризов. Только стаккато поручений. Но все в очень вежливой форме. Я уверена, мистер Эттли достойный христианин и джентльмен. Но разница между ним и Черчиллем, как между водой и шампанским» [1300] .
«Плохое настроение Черчилля было преходящим, – констатирует Джон Колвилл. – Постоянными были уважение, восхищение и привязанность почти всех тех, кто соприкасался с ним» [1301] .
Подобные чувства испытывали и секретари, и члены военной и политической элиты Соединенного Королевства. «Восхищение Гастингса премьер-министром не знает границ» – такими словами охарактеризовал отношение генерала Исмея к лидеру нации один из очевидцев [1302] . По словам Макса Бивербрука, для тех, кто служил под началом великого британца, было «огромной честью именовать себя человеком Черчилля» [1303] .
...
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Плохое настроение Черчилля было преходящим. Постоянными были уважение, восхищение и привязанность почти всех тех, кто соприкасался с ним».
Секретарь Джон Колвилл
Черчилль обладал всем спектром эмоций, и это не могло не восхищать его подчиненных:
«Великий человек, который в любой момент мог быть нетерпеливым, добрым, несдержанным, сокрушительным, великодушным, вдохновляющим, трудным, тревожным, забавным, непредсказуемым, деликатным, очаровательным, требовательным, нетактичным – словом, незабываемым» [1304] .
Еще одна причина, почему личный аппарат Черчилля и его подчиненные были бесконечно преданы ему, заключалась в его собственной преданности делу. Согласно мнению специалистов в области психологии труда, увлеченность работой является одним из фундаментальных понятий «сурового участия» и эффективного лидерства.
«Наиболее искусно суровое участие применяют те лидеры, которым действительно небезразлично то, чем они занимаются, – считает Р. Гоффи. – Увлеченные личности не только излучают естественность – а это непременное условие эффективного лидерства, – но и показывают всем, что их обязанности для них – это не пустое „обрабатывание номера“, не навязанная роль, а дело, которому они отдают себя полностью. Сотрудники не признают истинного лидера в руководителе, который механически выполняет требования, связанные с должностными обязанностями. Им необходимо нечто большее. Им необходимо видеть перед собой человека, который искренне волнуется за судьбу людей и общего дела – как и они сами» [1305] .
