Ворвался в кабинет майор Гусак, успевший за пару дней вникнуть в свои разработки. С возмущением он выпалил: «Вот безбожники! Наружное наблюдение обратило внимание на частые посещения лидерами и авторитетами разрабатываемой нами ОПГ «Ящеры» местной церкви.[511] Крови на них много, но никогда до этого они не отличались набожностью. Оказалось, что главари банды не грехи замаливали, а позировали художнику, рисовавшему с них на иконостасе портреты святых». Такого кощунства над религией и чувствами верующих мы ещё не встречали. Ведь многие местные прихожане знали в лицо главарей банды и, видя их рожи в качестве святых, конечно, возмутились бы. Мы тут же проинформировали с Гусаком руководство епархии Москвы, сообщивших нам в ответ без тени сомнения следующее… Оказывается, только три лика считаются в православной церкви канонизированными, которых художники пишут одинаково. Это сам Иисус Христос, Николай-Угодник и Пресвятая Божья Мать. Всех остальных иконописцы рисуют на своё усмотрение. Правда, через некоторое время в этой церкви сменили батюшку, а уже написанных апостолов слегка видоизменили. Хоть этим, но отдел помог церкви избежать идейного «теракта» и компрометации. Ну, а я рассказал майору Гусаку, что примерно такой же ляп произошёл в одном из пограничных отрядов Дальнего Востока, где довелось служить в конце 70-х годов. Во время торжественного открытия на именной заставе нового бюста Героя-пограничника, приглашённые высокопоставленные гости обомлели, когда полог сдёрнули. Их взору предстал на пьедестале начальник политотдела этого отряда собственной персоной. Начальник погранотряда офицер-фронтовик, подошёл к «виновнику» и достаточно громко и сурово сказал ему: «Икру и красную рыбу, которую ты мешками возил в Москву, я тебе прощаю. А вот такой мерзости простить не могу. Чтобы и духу твоего не было в отряде». Тот в ответ что-то бормотал в своё оправдание типа: «Ведь скульптору надо с кого-то лепить с натуры, а не по фотографии… Он сказал, что я сильно похож на Героя». Через месяц его задвинули, куда подальше.
Начальник и офицеры бывшего 1 отдела УБТ на возложении цветов к памятнику Ф. Э. Дзержинского в день 130-летия его рождения. 11.09.07.
Провокация и предательство в арсенале объектов разработки отдела
С утра в мой кабинет с загадочным видом зашёл майор Е. В. Юрин. Им была получена информация о вопиющем случае предательства со стороны руководства учётного управления и бывшего сотрудника Лубянки П. Зенюкова, знакомого мне ещё по службе в ВКР ОМСДОН. Объекту разработки М. Д. Креймеру тот комментировал текст, ксерокопии карточки постановки его на учёт органов ФСБ, как обоснованно подозреваемого в террористической деятельности. Оба обсуждали различные варианты, как убрать «с дороги» полковника Платонова и разработчика Юрина. Сошлись во мнении, что необходимо подготовить следующую комбинацию. Платонову позвонит его бывший сослуживец Сергей Оладьев[512], который сообщит о готовности Зенюкова передать важную информацию в виде фотографий и телефонов о банде чеченцев, занимающихся рэкетом и разбоями. В ходе назначенной ему встречи Зенюков вручит Платонову пакет с фотографиями и справками о банде, сняв на видео с помощью подкупленных сотрудников «НН» этот момент. Никаких денег в него закладывать не собирались. Затем, через две-три недели они спланировали направить письма с видеозаписью встречи в адрес Директора ФСБ и Генпрокурора РФ о том, что он (Зенюков), как бывший сотрудник органов госбезопасности раскаивается в передаче Платонову кроме сведений о банде, ещё и крупной взятки в сумме пять тысяч долларов. Мол, начальник 1 отдела делал намёки о трудностях в снабжении и его малой зарплаты, а он, сочувствуя, решил помочь «бедному» полковнику. После доклада Юрина, я немедленно подготовил рапорт на имя начальника УБТ с предложением совместно со следственной службой ФСБ провести оперативную игру «в поддавки» с разрабатываемыми объектами для реализации дела по признакам статьи 180 УК РФ «Заведомо ложный донос». Юрину же строго рекомендовал немедленно докладывать мне рапортом обо всех возможных выходах на него фигурантов дела или их знакомых. Генерал А. П. Семёнов дал добро, а начальник Службы следствия ФСБ генерал B. C. Галкин проинструктировал по моим действиям для юридического закрепления преступных действий заказчика Креймера и организатора-исполнителя Зенюкова. Ждать пришлось недолго, и уже на следующий день, на мой служебный телефон со скрытой магнитофонной записью и определением номера, позвонил Оладьев. После обычных фраз, он в слово в слово передал просьбу Зенюкова о встречи со мной. Спросил его: «Серёжа, а почему он сам не звонит?». Тот в ответ: «Петя тебя побаивается после того, как его убрал из отдела ВКР полковник М. С. Щербинский за развал в работе и странности в поведении». Заканчивая разговор, сказал: «Серёжа. Передай номер моего телефона Зенюкову. Пусть сам договаривается. Зла я не помню и помогу, чем смогу». Часа через три раздался звонок и в трубке зашелестели льстивые и фарисейские слова Зенюкова: «Михалыч! Тут о тебе легенды ходят! Только ты сможешь помочь фирме, где я безопасность обеспечиваю, отбиться от чеченских бандитов. Мы тут подработали и всех их установили. Готов тебе передать все материалы. Только лично приходи, а то другим веры нет». Ответил ему, что хотя и работы полно, но можно встретиться послезавтра в 14.00 у входа в магазин «Хрустальный» возле Лубянки. Тот радостно согласился, заявив о готовности отблагодарить (видно с Креймером они также беседу записывали на магнитофон). Два этих разговора были надлежащим образом оформлены справками с приложением магнитофонных записей, а мы со следователем, выделенным генералом Галкиным, приступили к разработке плана предпоследнего аккорда в игре с проходимцами.[513] Во-первых, привлекли «НН» одной из взаимодействующих с нами спецслужб для осуществления скрытого документирования на видео всего происходящего. Во-вторых, заранее подготовили понятых (да простит меня УПК) и место работы следователя. Тот день развивался с калейдоскопической быстротой. В точно назначенное время у входа в магазин появился Зенюков, который, пряча бегающие глаза и заискивающе улыбаясь, передал мне большой конверт с материалами на банду. В это время нас снимали на видео, нанятые им сотрудники «НН», а их, в свою очередь одна бригада наружного наблюдения из взаимодействующего ведомства. Заявив, что меня ждут мои опера в машине у подъезда № 4 на срочный выезд по реализации дела, я, не вскрывая пакета, попрощался с ним и двинулся к медицинскому УАЗу (в народе «таблетка»). С этого момента меня непрерывно снимали на видео сотрудники второй бригады работающего с нами «НН», умудряясь это сделать незаметно для ОПУШНИКОВ, нанятых Зенюковым. В машине стоявшей у подъезда меня ожидал следователь с понятыми. Под непрерывно ведущуюся видеосъёмку, понятым кратко объяснили суть происходящих событий с признаками покушения на преступление и при них вскрыли конверт. Дальше всё как положено. Составление следователем протокола об осмотре конверта и опись находящихся документов, а также не обнаружение в нём каких-либо ценностей и денег. После этого все документы вновь вложили в конверт и, опечатав соответствующим образом, закрепили всё это подписями следователя и понятых. Соблюдая легенду, мы всей группой отъехали за два квартала от Лубянки и, отпустив понятых, зашли в дом 1/3 через противоположный подъезд у церквушки. Стали ждать писем Зенюкова в ФСБ и Генпрокуратуру, чтобы затем вызвать для дачи показаний уже под протокол, где и планировали осуществить его задержание в порядке статьи 122 УПК РФ. Однако не учли, что за более чем полгода пока мы разрабатывали Креймера, тот сумел через Зенюкова протянуть свои коррупционные щупальца и в УБТ. Через день, увидев меня в коридоре, начальник ОК полковник В. В. Овчиников спросил: «Александр Михайлович. У меня родственник оформляется на работу к Креймеру, который, вроде бы, разрабатывается твоим отделом (ничего себе конспирация на Лубянке стала). Неужели Креймеру грозит арест? Что посоветовать моему родственнику?». На мой вопрос, откуда тот узнал о ведущейся якобы разработке Креймера, Овчиников уклончиво пробормотал: «Да так. Слышал, когда у Семёнова об этом говорили другие начальники». Тут же он попрощался и заспешил куда-то. Вызвав к себе майора Юрина, строго спросил у него: «Откуда такая утечка информации идёт?». Евгений Васильевич честно сознался, что со вчерашнего вечера его донимает с вопросами по делу Овчиников. Отдав распоряжение Юрину подготовить рапорт о происшедших случаях для доклада начальнику управления, направился к генералу Семёнову. Войдя, сообщил ему о случаях утечки информации по Креймеру. Семёнов, грустно качая головой, прервал меня словами об ещё одном сюрпризе: «Александр Михайлович. Ко мне подошёл А. П. Камышников и предложил встретиться, по его мнению, с очень полезным в информационном отношении человеком Креймером. Стоит ли встречаться с объектом? Кроме того. Нашу разработку просит передать в УЭК лично генерал Цеханов. Что скажешь на это?». Ответил с возмущением: «Наглость Креймера захлёстывает за край. Однако мы найдём силы для самостоятельного определения его судьбы минимум на срок до пяти лет. Поэтому откажите Цеханову, объяснив тем, что уже готовится задержание и арест этого субъекта». Грустно вздохнув, генерал Семёнов согласился со мной. Мы же с Юриным и следователем напрасно ждали ожидаемых писем от Зенюкова. Поступающая информация свидетельствовала о том, что Креймера и Зенюкова предупредили «доброжелатели» о готовящемся их задержании и аресте. Оба стали тише воды и ниже травы. Через месяц Креймер начнёт обхаживать московское управление ФСБ.[514]
