Магнуса удивила страсть, прозвучавшая в ее голосе. Он думал, что годы, проведенные в Голливуде, лишили ее отзывчивости, присущей молодой Элли.
У него не было выбора. Пришлось рассказать все, что он знал о детстве и юности Камелии. Он хотел сыграть на чувствах Хелен, чтобы она помогла ему и Нику. Но когда он рассказал о том, что происходило в Рае, и снова увидел слезы в ее глазах, то подумал, что зашел слишком далеко.
— Камелия веселая, добрая и отзывчивая девушка, — добавил он, пытаясь вспомнить слова, которые он все время повторял в больнице и после того, как оттуда вышел. — Я не думаю, что она могла бы стать такой без любви и внимания. Несмотря на то что Мэл пришлось вытерпеть из-за Бонни, она любила свою мать и все еще любит.
Хелен вытерла глаза. Ее лицо стало бледным. Магнус чувствовал, как внутри нее нарастает напряжение.
— Есть что-то еще? — спросила она. — Рассказывай мне все, Магнус, не скрывай.
— Сначала расскажи мне, почему вы расстались с Бонни? — спросил Магнус.
— Зависть, — выпалила Хелен, при этом ее рот превратился в тонкую линию. — Бонни выходила из себя, когда мое имя появлялось на афишах, не могла читать статьи обо мне. В день нашей последней встречи она сказала мне жестокие, злые слова, а потом выгнала меня и просила больше не возвращаться.
— Она сказала это сгоряча?
— Нет, Магнус. Она была холодна как лед. — Хелен отвернулась в сторону. — Я много раз ей звонила, но она не хотела со мной разговаривать и возвращала все подарки, которые я присылала для Камелии. Наверное, поэтому она не сообщила мне о смерти Джона.
Магнус подумал, что пришло время рассказать о Джеке и о сэре Маелзе Гамильтоне.
Хелен никак не отреагировала, когда он упомянул Джека. Но очень разволновалась, услышав о сэре Маелзе, и отвернулась, чтобы Магнус не увидел ее лица.
Магнус обнял ее за плечи и повернул к себе.
— Что у Бонни с ним было, Хелен? Он был вашим общим любовником?
Хелен снова широко открыла глаза, но на этот раз не от удивления, а от страха.
— Скажи мне, Хелен, это останется между нами.
— Ты все неправильно понял, — сказала Хелен. Несмотря на то что она пыталась успокоиться, ее голос дрожал. — Он не был ничьим любовником. Он был слишком стар.
— Насколько я помню, у Бонни не было антипатии к взрослым мужчинам. — Магнус решил, что хватит уже ходить вокруг да около. — Мой сын Ник считает, что сэр Маелз — отец Камелии. Он также подозревает, что Бонни не покончила жизнь самоубийством. Ее убили, чтобы заставить замолчать. У сэра Маелза были для этого веские причины. Что ты на это скажешь?
Несколько секунд Хелен с ужасом смотрела на Магнуса.
— Нет, Магнус. — Она яростно покачала головой. — Ты не прав. Сэр Маелз — не отец Камелии, и он не станет убивать кого-то, чтобы заставить его замолчать.
Магнус был уверен в том, что Хелен что-то скрывает. Она не смотрела ему в глаза, и ему захотелось ее встряхнуть.
— Я понимаю твое отношение к сэру Маелзу, он так помог твоей карьере. Но Камелия сейчас одна, она подавлена и расстроена. Я уверен, что ты знаешь что-то, что может ей хоть как-нибудь помочь. Почему ты стала алкоголичкой, Хелен? Из-за непосильных секретов?
Хелен так быстро встала с кресла и направилась к двери, что Магнус не успел перевести дыхание.
— Как ты смеешь, — произнесла она, гневно сверкая глазами. — Я не алкоголичка, и я приехала сюда как гость, Магнус, а не на допрос. Если не принимать во внимание тот факт, что ты был женат, когда стал любовником Бонни, я всегда считала тебя человеком чести. Я хотела увидеть тебя снова, потому что восхищалась тобой. А сейчас я вижу, что ты пригласил меня только для того, чтобы вмешиваться в мою личную жизнь и выпытывать о прошлом. Ты такой же, как и все!
Она приподняла подол длинного платья и открыла дверь.
— Я уезжаю завтра же, — сказала она. — Я сказала все, что тебе нужно знать. Твой сын может жениться на Камелии, она не твой ребенок.
Она оставила дверь открытой и быстрым шагом пошла в голубую комнату. Магнус постоял у двери, чувствуя, как внутри закипает гнев. Затем он вернулся в комнату и налил себе выпить.
— Ты все испортил! — сказал он себе. — Старый дурак!
В три часа ночи Магнус ворочался и никак не мог уснуть. В его душе бушевали противоречивые эмоции: облегчение из-за того, что теперь можно сказать Нику о том, что Камелия не его дочь, стыд, потому что он так низко повел себя с Хелен, и разочарование из-за того, что правда была так близка и одновременно недостижима. Он накинул на пижаму клетчатый халат и вышел в гостиную.
Джули пришла собрать посуду примерно в половине одиннадцатого. Магнус чуть не ударил бедную девушку, когда она спросила, как прошел вечер. Что подумают служащие, если Хелен уедет завтра утром?
Но что он мог поделать? Хелен вряд ли передумает — она всегда была очень решительной. А он оскорбил ее, назвав алкоголичкой.
В подавленном состоянии Магнус открыл дверь. Он решил спуститься на кухню и приготовить себе горячее молоко. Это было средство, которое Рут рекомендовала против волнения.
Проходя мимо голубой комнаты, Магнус услышал слабый звук. Он остановился и прижал ухо к двери. На какой-то миг ему показалось, что это призрак Рут: так плакала она, когда переживала последний, мучительный этап своей жизни. Но это был не призрак. Плакала живая женщина, из плоти и крови. Магнус осторожно подергал дверь. К его удивлению, она оказалась незапертой. Немного приоткрыв дверь, он заглянул внутрь.
Магнус увидел знакомую картину. Свет лампы у кровати протянул золотистый луч по ковру в гостиной. Сколько раз Магнус подкрадывался так, как он сделал это сейчас. Рут вытирала слезы, когда видела его, и пыталась улыбнуться, притворяясь, что ей совсем не больно.
Он осторожно зашел в комнату. Хелен лежала, повернувшись к стене. Черные волнистые волосы были разбросаны по подушке. На фоне белой постели руки и плечи казались золотистыми. Хелен вздрагивала от рыданий. На ней была бежевая кружевная ночная рубашка с тоненькими бретельками, пеньюар такого же цвета лежал на полу.
— Прости, Хелен, — прошептал Магнус, обходя кровать и садясь рядом с ней. — Я не хотел тебя обидеть. На самом деле я радовался как школьник, когда думал о том, что ты приедешь. Я расспрашивал тебя лишь для того, чтобы ты помогла мне найти Камелию.
Она не ответила, но Магнус видел, что она больше не сердится, скорее грустит.
Он лег с ней рядом и обнял ее. В тот момент он смог придумать только такой способ, чтобы ее утешить, — так же он успокаивал Рут.
Хелен замолчала. То, что она не протестовала, говорило о том, что она в нем нуждалась.
— О Магнус, как бы я хотела все исправить, — прошептала она, пряча лицо у него на груди. — Но ты не знаешь, как это сложно.
