Государь император подтвердил безусловную необходимость такой отправки на подмогу действующей армии.
Великий князь, продолжая, сказал: «Мы не знаем, какие условия могут быть нам поставлены для мира; может быть, самые тяжелые, на которые нельзя будет согласиться. Но Россия сгинуть не может, ее стереть с лица земли нельзя; она всегда останется незыблемою; Россия всегда будет Россией, я в это верю, глубоко верю, что она выйдет из этого тяжелого положения, в котором она находится, — может быть, с новою жертвою, но это нас пугать не должно. Россия всегда останется великой державой».
Военный министр (генерал Сахаров) заявил, что он получил от нашего военного агента в Лондоне письмо со сведениями, полученные им от сведущего лица в Токио, и прочел следующее извлечение:
«Лицо, сообщившее мне эти сведения, показало мне письмо от 24 марта с. г., полученное им из Токио. Привожу нижеследующие наиболее интересные справки и отрывки из этого письма: “Получить какие-либо сведения о мирных условиях, к которым стремятся японцы, очень трудно. В возможность близкого мира здесь не верят, причем утверждают, что и в Петербурге к миру совершенно не склонны. Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что Япония не начнет первая говорить о мире и что она не пожелает посредничества, решив ожидать первых предложений непосредственно от России.
Не следует ли России сделать эти предложения, хотя бы только с тем, чтобы они были отвергнуты? Тогда ответственность за продолжение войны падет всецело на Японию… Вероятно, притязания Японии, само собой разумеется, очень возросли после Мукденского боя. Вот в чем, как можно думать, заключаются эти притязания:
1. Уступка Японии всей русской области на Ляодунском полуострове, причем, однако, сильно побаиваются протеста держав по этому поводу.
2. Водворение китайской администрации во всей остальной Маньчжурии, открываемой для всемирной торговли при условии: а) оставления в некоторых пунктах японского гарнизона, содержимого за счет Китая, б) отдачи в пользование Японии всех минеральных богатств края и в) предоставления Японии права продолжить в Маньчжурии железную дорогу из Кореи.
3. Уплата денежной контрибуции, равной сумме всех внешних и внутренних займов, заключенных за время войны, что составит к маю сего года около 600—700 миллионов иен. В Японии очень распространено, однако, мнение, что Россия ни в каком случае не согласится на уплату контрибуции, а потому весьма многие рекомендуют правительству быть очень сдержанными в этом смысле и постараться найти нужные выгоды в новом торговом договоре. Мелькнула также мысль о том, что Россия может уступить Японии свои права на получение уплаты по китайскому займу, заключенному после боксерского восстания…
Что же касается собственно Маньчжурской железной дороги, то японцы считают ее безусловно собственностью российского правительства и потому полагают себя вправе распорядиться ею по своему усмотрению. Некоторые требуют отобрания от России всей Маньчжурской дороги, другие же считают возможным ограничиться одной южной веткою от Харбина. Вероятнее всего, что решение этого вопроса будет зависеть, главным образом, от того, какая часть линии окажется во власти маршала Оямы. Вероятно, также и то, что японцы, установив на занятой дороге свое управление, постараются вернуть ее Китаю за приличное вознаграждение.
Слух о том, что Маньчжурскую железную дорогу предполагают нейтрализовать, отдав ее в международное управление, представляется совершенно невероятным: дорога эта потребует еще больше расходов на постройку и эксплуатацию; кто же даст эти деньги?.. Весною японцы предпримут, вероятно, экспедицию против Сахалина, так как общественное мнение и депутаты требуют возвращения этого острова Японии. Непривычные и не склонные к колонизации в холодном климате японцы, можно думать, ограничатся захватом там только необходимых им рыбных промыслов… В отношении Владивостока японцы, вероятно, потребуют обращения его в коммерческий порт, со срытием укреплений, с закрытием военного адмиралтейства и с передачею всех военных судов Японии. Надо, однако, полагать, что это требование вряд ли будет предъявлено Японией, если мирные переговоры будут начаты ранее, чем действия против Владивостока дадут какие-либо осязательные результаты.
Наконец, Япония может согласиться на перемирие, но, вероятно, потребует для этого возвращения в Европу 2-й эскадры и отхода сухопутной армии за Харбин, быть может, даже в Забайкалье…
Очень многое из изложенного в этом письме из Токио теперь уже потеряло свое значение; тем не менее некоторые соображения, мне кажется, не лишены интереса, так как исходят от лица, стоявшего очень близко к японцам и до известной степени пользовавшегося их доверием».
…Генерал Гродеков сказал: «Доставить четыре корпуса мы могли бы к 1 октября, но японцы не будут этого ожидать. Имея теперь большую армию в порядке, мы имеем большой козырь в наших руках при решении вопроса о мире. Генерал Линевич и армия, как явствует из телеграммы главнокомандующего, в подавленном настроении; после потери флота положение для них тяжелое. Я согласен с мнением великого князя Владимира Александровича, что, пока армия цела, надо торопиться выяснить условия мира. Не надо забывать, что на Сахалине и в Николаевске продовольствия очень мало, а при предполагаемом усилении местных частей (Сахалина на 6000 и Николаевска на 5000) продовольственный вопрос станет еще тяжелее.
Сахалин находится в критическом положении, море во власти Японии. В китайских портах были заготовлены запасы муки для Сахалина, которые должны были быть доставлены по приходе эскадры адмирала Рожественского, но теперь на них рассчитывать нельзя. Гражданское население Владивостока, числом до 15 000, обеспечено хлебом лишь до июня. Хотя военное ведомство ассигновало огромную сумму на заготовку довольствия для владивостокского гражданского населения, но это довольствие придется доставлять из Европейской России и из Сибири, так как в Приамурском крае лишнего хлеба нет, а вывоз продовольствия из пределов Маньчжурии воспрещен. С большею вероятностью можно сказать, что довольствие во Владивосток своевременно не дойдет. Теперь, пока у нас в кулаке есть сила, следует этим воспользоваться и приступить к зондированию мирных условий».
Великий князь Алексей Александрович (генерал-адмирал) сказал: «Я не позволю себе входить в соображения касательно сухопутных войск, но должен сказать, что в случае продолжения войны положение Владивостока, устья Амура и Камчатки будет весьма опасное; нет сомнения, что японцы обратят туда все свое внимание и положение армии будет тяжелое, так как она не в состоянии будет помочь. Миноноски нельзя принимать в соображение. Пока нам не нанесен решительный удар, надо зондировать почву относительно условий мира. Южная часть Сахалина с рыбными промыслами могла бы быть уступлена в случае необходимости».
Великий князь Владимир Александрович сказал: «Конечно, условия мира могут быть и слишком тяжелы, неприемлемы; поэтому, не теряя времени, надо сейчас начать прощупывать почву для переговоров и тем временем непременно продолжать усиливать армию. Это — следует, ибо армия будет нам сильной опорной точкой в вопросе мира и для внутреннего успокоения государства».
