— Должно быть, во мне кровь обычного рыцаря, — возразила она.
Томас проигнорировал сказанное.
— Также я слышал, что у тебя нет дурных мыслей насчет меня?
— Я не буду марионеткой ваших амбиций, — холодно сказала Манди. — Если бы ваш сын и наследник был до сих пор жив, вы пришли бы сегодня сюда?
Томас покраснел.
— Я пришел с чистым сердцем предложить взять тебя обратно в Стаффорд, в твое настоящее фамильное гнездо. Чтобы смыть позор прошлого. Ты моя внучка, моя наследница, и твои сыновья будут лордами Стаффордами после моей смерти.
— Чей позор? — спросила Манди дрожащим голосом. — Моей матери или ваш собственный?
Томас глубоко вздохнул. Его глаза наполнились слезами, и он тяжело задышал. Несмотря на свою ярость и отвращение, Манди начала бояться, что его хватит удар на ее глазах.
Графиня Изабелла вошла с большим подносом, на котором стояла фляга и бокалы.
— Немного вина, чтобы утолить вашу жажду, — сказала она, внося ясность в напряженную тишину.
Незначительность ее слов, говорящая о гостеприимстве и домашнем порядке, разрушила эту тишину.
Томас повернулся и большими шагами подошел к хозяйке.
— Я предложил ей стать баронессой, а все, что она сделала, это бросила мне оскорбления, — огрызнулся он.
— Я лишь возвратила то, что было брошено в самом начале, — парировала Манди.
Прислонясь к краю стола, она наблюдала, как он плеснул вино в бокал и быстро выпил. Второй бокал последовал за первым. Изабелла смотрела в замешательстве. Не было никакой причины справляться с ситуацией таким образом.
Томас прошелся по комнате.
— Ты сильна духом, — сказал он примирительно, бросив взгляд на Манди. — И ты знаешь, как себя защитить. Жаль, что ты не родилась мужчиной.
Ей стало интересно, прозвучали ли в его словах какие-либо нотки извинения. Конечно, его голос успокоился. А в буравчатых глазах появился блеск, но вид оставался жестким, его восприятие было так искажено, что он не осознал, что только что он нанес другое оскорбление.
— Да, как жаль, — повторила она с сарказмом, но увидела, что для него это ничего не значило. — Если вы сделаете меня наследницей, это означает, что вы также сделаете своим преемником моего мужа. Такого же турнирного рыцаря, как и мой отец.
Томас осушил второй бокал вина и отер губы.
— Я думал об этом! — сказал он. — Долго думал по пути сюда. — Возвратившись к фляге, он налил себе третий раз и покрутил бокал. — Аннулирование — лучше всего, я думаю.
— Аннулирование?
— Это будет стоить дорого. Я знаю, но я компенсирую это твоим следующим замужеством.
— Вы не найдете оснований! — Манди от злости едва могла говорить. — Нет никакого кровного родства, нет несовершеннолетия, и венчание состоялось без принуждения. Наш свидетель также без сомнения скажет, что моя клятва Александру была засвидетельствована, по меньшей мере, самим епископом Винчестерским и всем королевским двором!
— Основания также могут быть найдены, — не сдавался он, размахивая рукой.
Сглотнув, Манди снова открыла и закрыла ножницы, затем осторожно опустила их на ящик, не отважившись держать их у себя в руках.
— Позвольте нашей с вами семейной паре остаться разъединенной, — хрипло сказала она. — Я отвергаю кровные связи, которые вы будете использовать в своих собственных эгоистических интересах.
Невозможно было даже просто бросить взгляд на него. Манди повернулась, с напряжением удерживаясь, чтобы не пошатнуться.
— Возможно, будет лучше, если вы уйдете, мой лорд, — поспешно сказала Изабелла, стоя между ними.
Стаффорд продолжал пить, и Изабелла сделала непроизвольный шаг назад из-за устрашающего взгляда, которым он ее одарил. Она вздохнула, чтобы закричать, но он опрокинул в рот остаток вина и без слов стремительно вышел широким шагом из комнаты.
В комнате установилась тишина. Графиня двинулась было за Стаффордом, но остановилась после трех шагов и повернулась к Манди.
Вялым голосом, без эмоций, Манди сказала:
— Он предлагал мне сокровище, пропитанное ядом. Мне пришлось бороться; я не могла позволить ему победить… Пресвятая Дева, я чувствую себя больной…
Она спрятала лицо в ладонях, отступая, пытаясь закрыться, но не было никакой нужды; дверь не откроется.
Изабелла плеснула вина в бокал на подносе и принесла его Манди.
— Вот, выпей, это гасконское, наше лучшее, самое крепкое.
Манди почувствовала у пальцев холодный край посуды.
Она взята бокал дрожащей рукой и сделала глоток. Горло свело, и она сжала зубы, пока не прошел спазм.
Изабелла обняла ее за плечи.
— Я правильно поняла из того, что услышала: ты наследница Стаффорда?
Манди заставила себя дышать медленнее. Если она сможет преодолеть чувство паники и холодный пот, она выдержит.
— Моя мать была его единственной дочерью, — сказала она твердеющим голосом. — Она предпочла сбежать из дома с бедным рыцарем, чем согласиться на брак, который устроил для нее отец. Он объявил ее мертвой после того, как все об этом узнали. А сейчас, из-за того, что я — единственный выживший член его рода, он хочет перечеркнуть прошлое и использовать меня, как замену моей мамы… организуя свадьбу для меня, аннулируя мое замужество, потому что это не отвечает его целям.
Она сглотнула и посмотрела на Изабеллу сверкающими глазами.
— Если бы мой дед сказал мне хоть одно доброе слово, свидетельствующее о заботе или уважении, я бы взяла его руку и попыталась создать мост между нами…
Она презрительно фыркнула.
— Я знаю, что некоторые мужчины скрывают свои чувства, запугивая и грубя, но у него не было чувств ко мне, а только для себя. Я бы хотела, чтобы он был другим. Я бы хотела, чтобы я не говорила тех слов.
Первые слезы покатились по ее лицу.
— Если бы желания были лошадьми, тогда нищие бы скакали. Разве так не говорят?
На это у Изабеллы ответа не нашлось.
ГЛАВА 35
На границе февраля и марта теплая атака весны отхлынула под натиском тяжелых снегопадов. Холод мучил калеку-монаха Харви и пронизывал плоть, пока он ехал через леса по направлению к неприступным серым аркам Кранвелльского монастыря. Сопровождали его брат и двое рыцарей. Поблизости водились волки — стая спустилась с пустынных вершин на севере и теперь блуждала на юге в поисках пропитания.
В этих лесах произошло несколько странных смертей и исчезновений. За последние шесть лет трое молодых людей и пара влюбленных, решивших в лесу заняться любовью, неожиданно отыскались через два года уже как скелеты, вырытые из неглубокой могилы свиньями, которые выкапывали корешки.
