Ник тем временем нырнул в машину и вылез оттуда, вооруженный мечом. Смехота одна… А может, не совсем смехота, может, он что-то умеет, раз ушел живым из Убивальни, но их же двое против восьмерых!
С севера, из-за леса, доносился шум мотора. Еще кто-то сюда едет. Вот номер, если это наконец-то оборотень, а охотникам, срань собачья, не до него.
Донат грузно, вперевалку, потрусил за наемниками. На его окрики те не реагировали.
С мечом в правой руке и кинжалом в левой, мальчишка вышел вперед, заслонив от загонщиков «бродячую кошку». Та опустилась на колени, запрокинула лицо к небу.
А вот это уже нехорошо, вот это уже чревато…
Если бы не ссора с Дэлги, они могли бы укрыться на его территории. Ник бросил затравленный взгляд на покосившийся пограничный забор. Вон та доска болтается на единственном ржавом гвозде. Наверное, успели бы добежать… Но не просить же помощи у того, кто из-за тебя чуть не погиб, на кого ты спустил грызверга!
– Ник, задержи их, – скороговоркой попросила Миури. – Я призову Лунноглазую, но это потребует времени. Пожалуйста, постарайся продержаться!
Он встал между монахиней и подбегающими бандитами. Их слишком много. Хорошо, если он хотя бы с полминуты продержится.
К облачным небесам понесся пронзительный вопль кошки, которой наступили на хвост. Ну да, ведь Лунноглазую надо призывать на кошачьем языке…
Бандиты вооружены кто ножами, кто шипастыми дубинками. Глаза мутные, бешеные. Меч только у Ника – небольшое преимущество.
Над головой что-то свистнуло, врезалось в оскаленную морду самого рослого громилы, вырвавшегося вперед. Остальных забрызгало мозгами и кровью.
Как мудро заметил некий земной ученый, с неба не могут падать камни, потому что на небе нет камней. Значит, это первый отклик на молитву Миури!
Приободрившись, Ник принял боевую стойку.
– Срань собачья!.. – простонал Ксават.
В отличие от Доната он никуда не побежал, остался возле машин. Не тупак. И он видел, откуда прилетел здоровенный булыжник, снесший полчерепа Нап-Вашилде с Решарвакского архипелага: из-за невзрачного серого забора, с пустого склона, где вроде бы нет ничего, кроме неподвижного кустарника.
Опоздали. Не бывать Дважды Истребителю Донату Пеларчи Трижды Истребителем. Во всяком случае, не в этот раз.
Охотник тоже все понял насчет камня и снова заревел:
– Назад, мерзавцы! К забору не подходить, кошку и парня не трогать!
Ага, сейчас… Наемники уже налетели на Ника, толкаясь и мешая друг другу. Крутые молодчики, таких только раззадорь… Подскочив, рассвирепевший Донат свалил одного из макиштуанцев жестоким ударом в челюсть, и тогда на него ринулись, размахивая тяжелыми шипастыми палицами, двое соплеменников пострадавшего.
У Ника осталось четверо противников.
Жрица во второй раз закричала по-кошачьи, протяжно и жалобно.
А макиштуанцы оказались ребятами, с которыми лучше не шутить – так насели, что Пеларчи начал отступать. Еле успевает отражать удары. Двое на одного, да к тому же молодые, ловкие, горячие, еще немного – и одолеют. Гляди-ка, оттеснили к самому забору… А потом вдруг взлетели в воздух, выронив палицы, истошно вопя, дрыгая ногами, и Донат остался один.
То, что утащило макиштуанцев, двигалось слишком стремительно, чтобы заметить подробности. Словно две черные молнии метнулись с той стороны, схватили людей и вместе со своими жертвами втянулись обратно – все это заняло считаные секунды. Клетчаб содрогнулся: на их месте мог быть он… Брр, как будто в желудке медленно тает кусок льда.
Оставшийся в одиночестве Донат попятился от обманчиво безобидного забора, выставив перед собой длинные охотничьи ножи, но никто на него не нападал. Почему тварь его не трогает? Наверное, потому, что он старый, жесткий, и душа у него такая же старая, зачерствевшая, как подметка. Невкусно будет.
Ника ранили, и все равно он никого не подпускал к «бродячей кошке». Можно не удивляться, что этот гаденыш в Убивальне выжил… Противников-то у него трое осталось – четвертый, хасетанец, сидит в сторонке, вся грудь в крови.
Впрочем, Ксавату было не до того, чтобы обижаться за земляка. Если эти олухи сию минуту не справятся с мальчишкой, сюда явится Лунноглазая, и тогда всем звездец, как говаривала оторва Марго в незабвенные времена.
– Срань собачья! – закричал Ксават, яростно тряся кулаками. – Что вы с ним возитесь?! Заткните монахиню, пока она не призвала богиню в третий раз!
Намокшая от крови располосованная рубашка липла к телу, как будто он попал под дождь.
Порезы – это и на тренировках бывало, но Дэлги ограничивался легкими царапинами, а потом давал лекарства, после которых и боль проходила, и шрамов не оставалось. И сразу прекращал занятие, если видел, что кровотечение серьезное.
А эти могут убить. Ник уже получил несколько ранений – непонятно, опасных или нет. Дрался он яростно и отчаянно, и это было то самое, чего никак не мог от него добиться Король Сорегдийских гор (пресловутый «экзамен» не в счет). Раньше было иначе, о себе он не очень-то заботился и быстро терял интерес к происходящему. Дэлги это бесило.
Но сейчас он защищал Миури.
Боли от порезов он почти не чувствовал, в то же время в его сознании что-то болезненно сдвинулось, и на иллихейский субтропический ландшафт в преддверии Сорегдийских гор наложилась припорошенная первым снегом опушка осеннего подмосковного леса. Как будто Ник находился одновременно и здесь, и там.
Какая разница между здешними бандитами и работниками силовых структур, выполняющими приказ высокого начальства, недовольного существованием несанкционированного палаточного лагеря? Ник особой разницы не видел. Те фактически убили маму. Эти могут убить Миури. Только он скорее умрет, чем позволит им убить Миури, а еще лучше – перебьет их. Ослабевший от голода, простуженный, безоружный подросток не мог драться со спецназом, но сейчас – другое дело.
То, что случилось тогда, не должно повториться.
Их было больше, однако вмешательство некой третьей силы уравнивало шансы, и в каждый из моментов Ник сражался только с одним противником. Булыжники больше не прилетали, но были камешки помельче: попадет такой в лоб, и человек на несколько секунд выведен из игры. Похоже на помощь – ровно настолько, чтобы задача не оказалась для Ника заведомо невыполнимой. И на том спасибо. Благодаря этому он до сих пор был жив, хотя враги подобрались сильные и умелые. Ему никак не удавалось сосчитать их, зато одного он ранил, полоснув наискось по грудной клетке.
Миури закричала по-кошачьи в третий раз. Вот-вот должна появиться Лунноглазая. Интересно, она будет размером с домашнюю кошку или большая, как пантера? Миури говорила, что глаза ее сияют, как две золотистых луны.
Из-за цветущих деревьев вывернул иллихейский аналог джипа, затормозил, оттуда выскочили люди в форме, какую носят вассалы Аванебихов.
