говорит Дэвид Роберту, который прохладно кивает в ответ. — Ты немного отвыкла от тренировок, не так ли?
Он ухмыляется, наблюдая за тем, как я, наклонившись вперед, уперев руки в бедра, отчаянно пытаюсь набрать в легкие больше воздуха. Он пялится на мое декольте, но я осознаю, что в этот момент мне все равно. Ведь я сейчас задыхаюсь. А Роберт злится на меня еще больше, чем раньше. Из-за этого парня, у которого на поводке собака-диванная подушка, и который, не смотря на убийственный взгляд Роберта, совершенно непоколебим.
— Я работаю иногда личным тренером, ты знала об этом? — продолжает он, затягивая собаку между ног.
— Нет, не знала, — говорю я, чуть меньше запыхавшись, — что это за собака?
— Моей матери. Она больна и попросила меня выгулять придурка. Ненавижу эту тварь, но у меня нет выбора.
— Ага… — равнодушно говорю я и смотрю на нелюбимую спутницу, которая послушно присела и с интересом смотрит на меня.
— Вот, — говорит Дэвид, вытаскивая из штанов визитную карточку, — позвони мне, если тебе понадобится небольшая помощь с тренировками…
Он сует визитную карточку мне в лицо, но Роберт вырывает ее из его пальцев прежде, чем я успеваю ответить, быстро смотрит на нее, а затем возвращает Дэвиду.
— Спасибо, нам не нужно.
Роберт берет меня под руку и тянет за собой, даже не дав шанса попрощаться. Я оглядываюсь назад и вижу, что Дэвид наблюдает за нами.
— Мудак, — четко формулирует губами он, пожимает плечами и продолжает пятиться назад. Через два шага останавливается и жестом показывает, чтобы я позвонила.
Глава 57
— Поэтому мне не следовало идти с тобой, Аллегра? Это из-за него я тебя сегодня вообще не узнаю? Ты хотела с ним встретиться, а я все испортил? — спрашивает Роберт, когда мы завернули за следующий угол.
— Нет. Это же ты предложил бегать здесь. Это была не моя идея.
— А куда ты хотела пойти? — спрашивает он, прищурившись.
Я делаю глубокий вдох, встречаясь с ним взглядом, и тихо говорю:
— Неважно, что я говорю, Роберт. Ты все равно мне не веришь.
— Испытай меня, Аллегра. Где ты хотела пробежаться?
— На набережной. У реки. От Штадтграбенбрюке до Килианштег, через центр города и назад домой.
— Ты никогда бы не смогла пробежать такую дистанцию. Даже у меня это занимает больше часа, а потом я полностью выжат.
— Да. Ну и? У меня на это ушло бы два с половиной часа, для тебя это проблема, Роберт? — не могу сдержаться, чтобы мой голос не звучал как у обиженного ребенка. Уперто, дерзко, упрямо. Я разворачиваюсь и говорю:
— Я хочу домой.
— Нет, — отвечает он, — сейчас закончим круг. Потом пойдем домой. И поговорим.
— Беги спокойно. Я иду к машине и…
— Забудь, ты побежишь со мной. Когда ты закончишь круг, это будет меньше трети расстояния, которое ты якобы собиралась пробежать.
— «Якобы», да? У меня пропало желание.
— И все же ты побежишь со мной. Давай, соберись. Если ты вымотаешь меня до предела, Аллегра, это пойдет тебе только на пользу…
Внезапно, всего на несколько секунд, я вижу, как за разъяренным, ревнивым фасадом промелькивает «мой» Роберт. Он ухмыляется, той нахальной, неотразимой улыбкой, от которой у меня всегда подгибаются колени. Я разворачиваюсь и бегу со скоростью, с которой, больше чем уверена, все равно не смогу пробежать и триста метров. Роберт смеется, и я слышу, как он догоняет меня. Метров через семьдесят он настигает меня, хватает и поднимает вверх, раскручивая по воздуху. Поставив меня снова на землю, хлопает по заднице и говорит:
— Давай еще. На этот раз у тебя не будет такой большой форы.
Когда мы заканчиваем круг и подходим к машине, я совершенно вымотана. Роберт же только слегка разогрет. Плохо для меня. «Очень-очень плохо», — думаю я.
Через два часа мы поели и приняли душ. Сижу на диване и пялюсь в телевизор, на черный экран. Входит Роберт, останавливается в дверях. Я думаю, ему нравится опираться на дверной косяк. Он блокирует мне выход из ситуации в прямом и переносном смысле.
— Поговорим, — предлагает он, — я не был доволен тобой сегодня, Аллегра. Ты вела себя вызывающе и неуважительно. Я не знаю тебя такой и очень удивлен, что ты позволяешь себе такое со мной.
— Я… я просто пыталась сделать свою работу за то время, которое ты мне дал. Я не собиралась проявлять неуважение, и ты это знаешь, Роберт.
— То, что я требую, слишком?
— Нет.
— Тогда в чем твоя проблема?
— У меня нет проблем, Роберт.
— Аллегра, ты проявила неуважение. Ты оттолкнула меня от себя, проигнорировав прямую, четкую просьбу. Ты во что бы то ни было хотела пойти на пробежку — что ты обычно делаешь не так уж часто — и без меня рядом. Мы были в парке меньше получаса и кого встречаем? Дэвида. Ты знаешь, как это выглядит в моих глазах?
— Да, могу себе представить, я не дура, Роберт. Ты неправ. Я уже говорила тебе это в парке.
— Объясни мне. Как ты это видишь.
— У меня было ужасно много работы, Арне хотел меня видеть, налоговая инспекция ждала моего звонка, я должна была подготовить это чертово собрание руководства, а перед этим — представить всем Джудит. Я просто была в стрессе, и у меня не было ни единой свободной секунды. Для тебя. Извини, но я не могу изменить это сейчас. Мы заранее договорились, что на работе будем вести себя как нормальная пара, и сегодня мы таковыми и были. Совершенно нормальная пара, один из которой провел обеденный перерыв с симпатичной новой коллегой, даже не спросив, не хотела бы его девушка пообедать с ним. У меня даже не было времени на обеденный перерыв, Роберт, и я просто в восхищении, что ты так хорошо провел время с Джудит во время перерыва. Она, между прочим, громко рассказывала об этом Инге.
— И Инга ей по горячим следам объяснила, какой я мудак, да?
— Нет. Во-первых, потому что Инга этого не делает, во-вторых, потому что я сидела в пределах слышимости. Она даже не сказала ей, что ты несвободен.
Роберт тихо смеется, и я недоуменно сдвигаю брови.
— Что такого смешного?
— Ничего. Так ты имеешь в виду, что все это неповиновение, неуважение, непослушание было временным и связано со стрессом? И виноват, кроме прочего, я, потому что подумал, что ты не хочешь есть со мной?
— Меня это задело.
— Твое поведение меня тоже задело, Аллегра.
— Я вообще ничего не сделала! — яростно возражаю я. —
