Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
не знаю, было бы это постановление подписано при Гайдаре, но оно начало прорабатываться еще при нем.
После ухода Гайдара Комитет цен, еще раньше избавившийся от контроля Минэкономики и вступивший на привычную для него стезю, постарался использовать ситуацию по максимуму, существенно расширив список продукции, цену на которую предлагалось регулировать, пусть и через рентабельность. За всеми обрушившимися на нас проблемами мы, честно говоря, упустили из виду работу над этим достаточно частным документом. А специалисты Комитета, сохранившие старое пристрастие регулировать, воспользовались моментом, собрали необходимое количество виз, ссылаясь на то, что речь идет о поручении Гайдара, и положили подготовленное ими постановление на стол Черномырдину. Тот, видимо, не разобравшись, а может быть, решив, что это будет полезный шаг, подписал его, после чего разгорелся первый довольно крупный скандал. Формально постановление устанавливало предельные уровни рентабельности предприятиям, выпускающим лишь продукцию, попадающую в перечень «отдельных видов». В действительности же список этих «отдельных видов», занимавший десять печатных страниц, охватывал чуть ли не всю номенклатуру товаров, выпускаемых на предприятиях разных форм собственности. Именно это приложение, в силу своей широты менявшее суть первоначальной идеи документа, и скрыла от визировавших, включая меня, председатель Комитета Лера Ивановна Розенова. В итоге был подписан откровенно антирыночный документ.
К действиям нового премьера в тот момент был вообще повышенный интерес. Шел конец декабря, Черномырдин буквально полторы недели как сел в новое кресло, и каждый его шаг воспринимался как некое свидетельство новых экономических веяний. В этой обстановке выход постановления о регулировании цен прозвучал для многих как сигнал об окончании реформ. Я помню, что мне позвонил из Америки буквально в истерике Борис Федоров, улетевший туда урегулировать свои дела во Всемирном банке, со словами: «Как это могли допустить? Это же пересмотр всей политики!» Думаю, что практические последствия этого постановления несколько преувеличивались. Скорее всего, оно так и осталось бы рекомендательным документом, поскольку административных возможностей реализовать подобное регулирование реально уже не было. Однако, случись такое, товары с регулируемыми ценами начали бы исчезать с прилавков. В любом случае с идеологической точки зрения и в качестве общего сигнала о возможном отходе от базовых принципов экономической политики такое постановление было опасным.
Оставшиеся в правительстве члены команды Гайдара с присоединившимся к нам Борисом Федоровым провели неформальное внутреннее совещание, где приняли решение добиваться отмены постановления. Объяснять ситуацию Черномырдину был делегирован я, как человек, ранее курировавший Комитет цен. Разговор с премьером был тяжелый. Ему, естественно, не хотелось отыгрывать назад в чисто управленческом плане, отменяя одно из первых своих решений. Я часа два фактически читал Виктору Степановичу лекцию по макроэкономике, втолковывая, почему подобное решение будет иметь крайне негативные последствия для товарного рынка. Объяснял, почему это постановление не достигнет поставленной цели борьбы с инфляцией и вообще что оно означает с точки зрения всей экономической политики. Не знаю, в какой степени премьер согласился с моими аргументами, но, во всяком случае, он понял то, что я хотел до него донести. Конечно, ему очень не хотелось идти на прямую отмену постановления, как бы расписываясь в том, что он не ведает, что творит. С другой стороны, он, безусловно, не хотел и создавать впечатление о том, что начинается пересмотр курса реформ. Черномырдин колебался.
Вскоре с подачи Гайдара в дело вмешался президент. Егор рассказывал впоследствии, что он отсыпался после тяжелейшего года в правительстве в доме отдыха на Валдае, когда ему позвонил Чубайс и рассказал о вышедшем постановлении. Гайдар связался с президентом и сказал Ельцину примерно следующее: мой уход из правительства не означает, что нужно тут же разрушать созданные с таким трудом основы рыночной экономики. Объяснил опасность подобного регулирования цен.
В итоге спустя пару недель злополучное постановление Черномырдин отменил. Был найден довольно изящный компромисс. 19 января 1993 года премьер подписал другое постановление с длинным названием: «О дальнейших мерах по регулированию инфляционных процессов и частичному изменению постановления № 1041». Новый документ коренным образом менял дело и не только исправлял допущенную ошибку, но и делал даже шаг вперед в формировании рыночных регуляторов. К тому же в нем намечалось ужесточение денежно-кредитной политики.
Думаю, что эта история оказалась для Черномырдина тяжелым испытанием. И вряд ли она способствовала улучшению наших и без того непростых отношений, создав в них очередную трещинку. Хотя нужно отметить, что в целом наши с ним отношения в первое время после его назначения складывались весьма успешно. Именно в этот период, под грузом новой ответственности за экономику всей страны и под влиянием реформаторского окружения, в сознании этого недавнего отраслевика происходила существенная эволюция, о которой я писал выше. Да и сам Виктор Степанович, я думаю, искренне стремился в тот момент понять суть политики, которую мы проводили, и те макроэкономические проблемы, на которые, занимаясь до этого вопросами ТЭК, он вряд ли обращал серьезное внимание. Ему явно хотелось продемонстрировать свою готовность к преемственности политики, и возможно отчасти поэтому он в то время всюду таскал меня с собой. Это началось буквально в первые же часы его премьерства, когда Черномырдину пришлось встречать канцлера Коля, прилетевшего в Москву для бесед с Ельциным и Гайдаром, но заставшего уже нового главу правительства. Виктор Степанович потребовал, чтобы я ехал с ним в аэропорт приветствовать канцлера. В течение примерно месяца Черномырдин брал меня на все свои официальные встречи и совещания, где я сидел по правую руку от него, выполняя то ли роль умного еврея при одесском губернаторе, то ли некоего символа сохранения курса реформ. Однажды, правда на банкете, даже зашел разговор о том, чтобы сделать меня вице-премьером, хотя мои полномочия и в качестве министра были достаточно широки.
В целом уверен, что эти активные контакты с новым премьером, которые были и у меня, и у других членов бывшей гайдаровской команды, не прошли бесследно. После первых сомнительных шагов на посту главы правительства Черномырдин уже к началу февраля явно стал опровергать расчеты тех, кто связывал с его приходом надежды на смену приоритетов экономической политики. В своем выступлении в парламенте он заявил, что главной опасностью является «гиперинфляция, ведущая к экономической катастрофе и обнищанию народа», продекларировал ряд мер с целью укрепления бюджета и национальной валюты, провозгласил сдержанный подход к раздаче кредитов и льгот, которых от него многие ждали. Черномырдин даже урезал тот крупный кредит ТЭКу, с выделения которого начал свою деятельность в качестве премьера. Виктор Степанович все отчетливее ориентировался на политику, проводившуюся до него Гайдаром. Но при этом, надо прямо сказать, ему удавалось избегать той конфронтации с парламентом, которая существовала при Гайдаре. Если раньше
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
