у тебя есть характер, и что тебя будет крайне сложно сломать. Ты всё ещё не сломлена, я вижу это прямо сейчас. Может быть, ты станешь спасением для всех нас.
Я отворачиваюсь и гляжу на просторное тёмное небо, вдыхаю свежий воздух, наблюдаю с верхушки холма на маленькие огоньки ночного Сиэтла и слышу слова в собственной голове: я, по крайней мере, постараюсь стать им...
* * *
Всю ночь после возвращения домой до самого утра мне снится то, что не должно мне сниться.
Мне снится Гай.
Проснувшись утром, я нехотя и желая одновременно вспоминаю всё до мельчайших деталей, потому что сон был слишком ярким. Сперва мне подумалось, не наяву ли это всё было.
— Ты говорил, что спасаешь меня, потому что считаешь своей собственностью, — произнесла я во сне.
Я стояла в полном мраке.
Гай стоял возле дверного проёма. Темнота окутала незнакомую мне комнату, но его фигура была слишком отчётливо видна, словно его освещал свет из прожекторов. На нём сидела чёрная распахнутая рубашка, на глаза бросался его твёрдый пресс, кубики, крепкая грудь и, конечно же, немногочисленные татуировки.
— Ты и есть моя собственность, — сказал он грубым басом, отразившимся от стен.
И я вдруг возникла на шёлковой постели, а мои руки были связаны над моей головой прочными верёвками. На мне сидела ночнушка из очень тонкой полупрозрачной ткани бордового цвета, и под ней не было никакого белья. Соски выделялись слишком отчётливо, чтобы Гай их не видел, не было на мне и трусиков, поэтому ткань ночнушки не скрывала ничего из того, что находилось у меня внизу.
Сердце затрепетало от ужаса.
— Ты думала, что можешь бежать, сломя голову? — спросил Гай, сделав шаг вперёд.
Я не могла ничего ответить. Язык меня не слушался, у меня не получалось даже губы разжать, чтобы выдать хоть какое-нибудь слово.
— Не можешь бежать, — кивнул Гай. А на губах впервые появилась усмешка.
Он словно испарился на том самом месте, где находился, и возник вдруг прямо надо мной. Я округлила глаза и задёргалась на кровати. Его руки схватили меня за талию и сильно сжали мне кожу. Я стиснула зубы от боли.
— И не сбежишь, — снова заговорил он. — Я не дам. Я твой хозяин. Не забывай.
Гай приподнял мою ночнушку до самой груди, и теперь я лежала перед ним обнажённая. Он провёл рукой по левой груди, потом по правой, словно рисуя на моей коже знак бесконечности, потом прильнул губами между ними, а его волосы щекотали мне шею. Гай опустился ниже, достигая рёбер, потом поцеловал мой живот. Он приподнял меня, запуская руки под мои бёдра, сжимая и гладя кожу на спине. Мои ноги оказались приподнятыми и согнутыми в коленях.
— Никуда ты не сбежишь, глупая девочка, — усмехнулся он, видя, в каком ужасе у меня исказилось лицо. — Не сможешь. Будешь со мной. Вечно.
Я хотела кричать, но голос меня не слушался.
Я хотела пошевелиться, но он с силой прижал меня к кровати, а мои руки по-прежнему были связаны.
Я была беззащитна.
Гай опустился к моему лобку, прижал к нему губы, и я едва не задохнулась от наплыва горячих чувств, оставаясь в испуге от происходящего.
— Ты моя вещь, — выдохнул он в мою промежность. Я ощутила горячее дыхание на самой чувствительной зоне всего своего тела. — И я не отдам тебя кому-либо другому. И себе ты тоже не будешь принадлежать.
Из моих глаз брызнули слёзы. Они ручьями стекали по моим щекам вниз, пропитывая собой постель. Но плач выдавался беззвучным, потому что у меня по-прежнему не было голоса.
Он не вырвался даже тогда, как язык Гая скользнул по клитору. Я выгибала спину, пыталась увернуться, оттолкнуть его, исчезнуть... но я всё была вынуждена лежать смирно, потому что чем больше я двигалась, тем сильнее он стискивал пальцы на моей талии, угрожая сломать рёбра.
— Ты моя вещь! — крикнул он, покусывая кожу на внутренней части моего бедра. — Ты моя чёртова вещь, и ты ничего не сможешь с этим поделать! Даже если попытаешься сбежать от меня! Ты ею останешься!
А потом картина сменилась. Стены возвысились, а потом их залило кровью. Она вытекала с потолка, образуя целые водопады, я чувствовала её и на своём теле. Пол превратился в озеро из бордовой жидкости. А когда Гай поднял голову, кровь стекала и с его подбородка.
Наконец я смогла закричать во всё горло. И именно от этого крика я и проснулась.
Моя кожа до сих пор липкая от пота, сердце колотится от настоящего ужаса. Я подскочила с кровати несколько минут назад, и теперь вся дрожу, доходя до ванной комнаты. Мою лицо холодной водой, протираю ею шею, а потом гляжу на своё отражение.
— О чём ты сейчас думаешь? — спрашиваю я саму себя.
Но брюнетка с отражения смотрит на меня с теми же напуганными глазами, что я видела во сне. И она мне ничего не отвечает.
Вытерев лицо полотенцем, я одеваюсь в бежевый свитер с высоким воротником и голубые джинсы. Потом выхожу из комнаты, держа путь к библиотеке Харкнессов, так как среди разговоров я слышала, что там есть архив этой семейки. Можно выведать что-нибудь полезное. Найдя нужную мне дверь, к счастью, я прошмыгнула незаметно для всех остальных. Мне стоило бы избегать лишних расспросов.
Библиотека Харкнессов — это просторное помещение, полное книг и пропахшее старыми страницами и деревом. Свет забирается сюда через огромное окно, доходящее почти до самого пола и украшенное фресками, отчего на мебель бросаются разноцветные узоры и блики, дополненными солнечным светом. По деревянной спиральной лестнице можно забраться к верхним полочкам и достать приглянувшуюся книгу. Посередине стоит кожаный диван, кресла и стол из красного дерева. По сверкающему полу простирается роскошный ковёр из дорогой ткани с вышивкой из золотистых нитей. У двери и у окна стоят несколько высоких ваз со свежими цветами. В углу трещит огонь в камине.
Я осторожно прикрываю дверь. Не скажешь, что это место часто посещаемо его хозяевами, так что возникает ощущение, будто я здесь первый гость за долгое время. Прохожу дальше, наступая на ковёр, оглядываюсь по сторонам. Заглядываю в углы, пока вдруг не нахожу дверь, спрятанную за длинными шёлковыми шторами. Вхожу за неё и оказываюсь в более меньшем помещении, уже не отличающемся особенной роскошью. Это простая серая комната, забитая длинными полками
