и мне там же, на Волге, встречаться с Александром Петровичем. На счету у Александрова было немало завершенных строек, а он все еще оставался человеком, который, еще никогда в жизни не имел постоянной прописки. И с берегов Волги уехал на берега Нила строить Асуан. И характер у Александрова под стать профессии. Умеет постоять за свое мнение, приходилось и в правительстве доказывать. И если повышали на него голос, отвечал тем же, отстаивая необходимость строительства гидростанций. А на наш обычный журналистский вопрос, модный по тем временам (сейчас и вспоминать стыдно) — о чем мечтает на ближайшее десятилетие? ответил сразу же, ни на миг не задумываясь: мечтаю, чтобы жил наш строитель как человек…
Александр Петрович стал заместителем министра энергетики и электростанций СССР. А министр — Петр Степанович Непорожний — начинал тоже на Чирчикских каскадах, правда, уже в тридцатых, инженером. Теперь профессор, доктор технических наук, действительный член Академии строительства и архитектуры. А по характеру похож на других гидростроителей: в суждениях определен, в словах суров и та же подвижность — на стройках, особенно в Сибири, времени проводит больше, чем в кабинете. Прилетел утром на Саяно-Шушенскую ГЭС, провел выездное заседание коллегии министерства, а после обеда летел уже к Богучанам, там будет новая станция и новый город.
На выездном заседании коллегии министерства, обсуждая вопрос о пуске первого агрегата Саяно-Шушенской ГЭС, вместе с руководителями главков, стройки, предприятий-поставщиков выступали и бригадиры: монтажников — Вячеслав Демиденко, плотников и бетонщиков — Валерий Позняков, Сергей Коленков. Говорили резко о том, что наболело, обращались и в адрес министерства, и к руководству стройки. Позицию рабочих-бригадиров разделил министр. Выслушав выступление Демиденко, Непорожний спросил:
— У вас какое образование? Все ваши предложения достойны инженера-специалиста высокого класса.
— Образование у меня среднее, Петр Степанович, — ответил бригадир. — Но кое-какой опыт имеется: строил Красноярскую ГЭС, был и в Братске, и в Усть-Илимске.
Опыт Валерия Познякова складывался на Красноярской и Нурекской ГЭС, а Сергей Коленков был плотником в одной из прославленных бригад на строительстве Красноярской ГЭС. В Саяногорске сам возглавил коллектив, стал лауреатом премии Ленинского комсомола. Кем встретит он стройки XXI века?
…И вспоминаю Каширскую ГРЭС. Впервые приехав туда с четверть века назад, застал еще тех, кто был в двадцать втором году на торжественном открытии станции. Лучшим строителям присвоили звание Героев труда — было такое звание и в те времена, подтверждалось хоть и не Золотой Звездой, но весьма внушительным нагрудным знаком… Старожилы рассказывали о братьях Зубановых — электриках из Симбирска, рабочих редкой специальности для тех лет, а потому и запомнившихся из многих тысяч других людей. Вспоминали каменщиков — мужа и жену, — взялись они сложить трубу и поднимались вместе с ней все выше и выше над землей. Сложили и ушли. Куда? А кто знает. На новую стройку, за новым подрядом…
И сегодняшние рабочие-бригадиры, поднявшие плотину Саяно-Шушенской ГЭС на 245 метров, сровняв ее с енисейскими утесами. Впрочем, о несхожести этих поколений и говорить нечего — всем ясно. Меня же занимает общее, связывающее — оно не только в том, что строительную площадку нынешним подготовили те, кто был первым: построили и ушли, как та пара — каменщиков на Каширке.
И те, и эти были на передовой. Прибегаю к этому слову не оттого, что хочу по избитой журналистской привычке заимствовать термин из военного словаря, подчеркнув тем самым тяготы мирной жизни. Нет. Просто без передовой на этот раз не обойтись — она выражает саму суть и буквальный смысл того, чем заняты все эти люди. На передовой в том смысле, что именно здесь проходит черта завершенного созидания, все же остальное: проекты, чертежи, расчеты, поставки — все это за их спиной.
Худо было с продовольствием на строительстве Каширской ГРЭС, срывался подвоз кирпича, задерживалась доставка оборудования — многого, очень многого постоянно не хватало. И все это предстояло преодолеть им — строителям. Потому что продовольствие, кирпич, оборудование были необходимы им, а от них ждали лишь одного: ждали станции, которая будет давать ток Москве.
Заседала выездная коллегия Министерства энергетики и электростанций на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС. Говорилось, например, о качестве бетона, сетовали, что не все предприятия-поставщики соблюдают сроки, обращали внимание на неполадки у монтажников «Электросилы». Говорилось о том, что мешает строителям в декабре 1978 года пустить первый агрегат. Но агрегат они должны пустить. И они пустили его — в декабре 1978-го Саяно-Шушенская дала первый ток. Электрификация шла и идет впереди, открывая путь нашей экономике, созданию новых промышленных районов.
Вот она — та самая карта. И радовался я от души довольно-таки долго, потому что не сразу удалось очистить карту от наслоений времени. А когда это сделали, то оказалось — перед нами была все-таки другая карта.
«Проект электрификации России. Карта выполнена отделом сильных токов Государственного научно-технического института. Январь. 1921 год» — помечено на карте. VIII съезд Советов проходил в декабре 1920 года, а карта датирована январем двадцать первого.
Разница в месяц, а то и меньше его. Надо полагать, что карта эта полностью повторяла свою предшественницу, различия были самыми незначительными — например, в левом углу врезана карта Петроградского района. Именно Петроградского. Помните, в январе 1920 года во Дворце Урицкого состоялось заседание пленума Петроградского губернского Совета, выступая на котором Кржижановский говорил: «Государственная комиссия прибыла в Петроград в полном составе, чтобы дать отчет красному Питеру о своих работах». И я ошибся, когда предположил, что карту доставили из Москвы в Петроград. Ее сделали на месте, повторив ту, что была в Москве, и специально выделив Петроградский район. А занимался этим уполномоченный комиссии ГОЭЛРО по северному району Шателен. Позже Михаил Андреевич перевез карту в Политехнический институт.
Строились электростанции, дал ток Днепрогэс, а на старой карте по-прежнему светились разноцветные лампочки. Карта пережила войну, блокаду, стала со временем реликвией революционной истории Ленинграда. И не только Ленинграда. Мы не имеем пока другого, более раннего наглядного изображения проекта электрификации.
И в электротехнический музей карта попала не сразу. Долгие годы висела в аудитории, напоминая студентам лучше всяких учебников, с чего начиналась электрификация. В 1957 году скончался М. А. Шателен. А чуть позже карту списали в музей — сочли, что она никому не нужна, впрочем, как и экспонаты музея.
Ученик Шателена и его преемник — заведующий кафедрой общей электротехники В. С. Равдоник рассказывал:
— Вдохновителем музея был Михаил Андреевич, а создавали его в двадцатые годы студенты электротехнического кружка. Мы написали письма в зарубежные фирмы и получили кое-какие приборы. И, бывая на практике, собирали экспонаты.
