Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
в розовом домино? — проговорил принц. — О них вы можете что-нибудь сообщить?
— Должен признаться, ваше высочество, — отвечал Галунье, — что я занимался только другим делом.
— Битый туз! — вмешался Плюмаж, чуть заметно пожимая плечами. — Не надо предъявлять к мальчонке чрезмерных требований. Мой друг Галунье сделал что смог. Слышишь, Галунье, я считаю, что ты достоин всяческих похвал. Я доволен тобой, сокровище мое, но все же тебе со мною не тягаться. Куда там, тебе до меня далеко.
— Значит, вы добились большего? — с оттенком недоверия поинтересовался Гонзаго.
— Oun’ per рос’[139], ваше высочество, как говорят во Флоренции. Раны Христовы! Уж коли Плюмаж берется искать, он находит не тряпки в воде, а кое-что посущественней.
— Посмотрим, что вам удалось сделать.
— Прежде всего, принц, я поговорил с двумя мошенниками — ну точно так же, как сейчас имею честь беседовать с вами. Secundo, то бишь во-вторых, я видел тело…
— Ты в этом уверен? — вырвалось у Гонзаго.
— В самом деле? Говорите же! Рассказывайте! — послышалось вокруг.
Плюмаж подбоченился и начал:
— Ну что ж, начнем по порядку. Я себя уважаю, а тот, кто полагает, что первый встречный может меня перещеголять, — безмозглый тупица. Есть, конечно, люди не без способностей, как вот, к примеру, мой кузен Галунье, но им до меня далеко. Для этого всего нужны и природные данные, и умение, и особые познания, не говоря уж про интуицию, прах меня побери, верный глаз, нюх, острый слух, твердые руки и ноги, крепкое сердце. И у нас все это есть, клянусь головой! Расставшись со своим другом на рынке Вифлеемских младенцев, я сказал себе: «Ну, голубчик Плюмаж, пораскинь-ка мозгами: где могут быть эти забияки?» И пошел я эдак от двери к двери, заглядывая во все углы. Знаете «Черную голову» на улице Сен-Тома? Всяких рубак там пруд пруди. И вот около двух два этих мошенника выходят из «Черной головы». «Привет, земляки!» — говорю я им. «А, Плюмаж, привет!» А я знаю их обоих как облупленных. «Ну-ка, пойдемте со мной, голубки». И веду их на другой берег, напротив Сен-Жермен-д’Оксерруа, в ров подле бывшего аббатства. Ну, мы и поговорили oun’ per рос’ в терцию и кварту. Спаси, Господи, их души, они уже никогда не будут никого охранять, ни днем, ни ночью.
— Так вы вывели их из игры? — уточнил Гонзаго, который не совсем понял.
Плюмаж нагнулся и сделал вид, что снимает с кого-то сапоги, причем дважды. Затем, снова приняв серьезный и гордый вид, нагло заявил:
— Да что там, их же было только двое, а я и не таких уделывал!
V
Приглашение
Галунье смотрел на своего благородного друга с восхищением и нежностью. Едва Плюмаж приступил к своему вранью, Галунье уже искренне признал себя побежденным. Его мягкая и добрая натура, равно как скромная, незлобивая душа, была сама по себе достойна уважения не меньше, чем Плюмаж-младший со всеми его блистательными достоинствами.
Приспешники Гонзаго изумленно переглянулись. Наступила тишина, в которой слышался лишь чей-то тихий шепоток. Плюмаж браво подкручивал кончики своих чудовищных усов.
— Ваша светлость изволили дать мне два поручения, — наконец продолжил он, — так что теперь я перейду ко второму. Расставшись с Галунье, я сказал себе: «Плюмаж, сокровище мое, скажи откровенно: где всегда находят трупы? У воды». Прелестно! Прежде чем отправиться на поиски этих двух бездельников, я прогулялся вдоль Сены. Солнце уже поднялось над Шатле, так что нужно было спешить, однако на берегу я не нашел ничего путного: река вынесла лишь несколько пробок. Разрази меня гром, если я не опоздал! Я в этом не виноват, но все равно обидно, ризы Господни! Я сказал себе: «Плюмаж, детка, ты же сгоришь со стыда, ежели вернешься к хозяину, словно какой-нибудь недотепа, не выполнив его поручения. Va bene![140] Ведь если у человека достает смекалки, он всегда как-нибудь да выпутается, разве не так?» И, неспешно двинувшись по Новому мосту, я заложил руки за спину и подумал: «Ах, дьявольщина! До чего же здорово смотрится на этом месте статуя Генриха Четвертого!» Таким манером я попал в предместье Сен-Жак. Эй, Галунье!
— Что, Плюмаж? — откликнулся нормандец.
— Послушай, ты помнишь этого провансальского негодяя, рыжего Массабу с Канебьеры[141], который сдергивал с прохожих плащи позади Нотр-Дам?
— Помню. Его ведь вроде повесили?
— Ничего подобного, клянусь головой! Этот милый парнишка, доброе сердце Массабу, зарабатывает на жизнь тем, что продает хирургам свежие трупы.
— Дальше, — перебил Гонзаго.
— Да что вы, ваша светлость, плохих ремесел не бывает, но если я чем-нибудь оскорбил чувства вашей светлости — все, молчу как рыба!
— К делу, к делу, — приказал принц.
— А дело в том, что я встретил малыша Массабу, когда тот шел из предместья в сторону улицы Матюрен. «Привет, Массабу, мой мальчик!» — говорю. «Привет, Плюмаж», — отвечает он. «Как здоровьишко, оболтус?» — «Понемножку, висельник, а у тебя?» — «Да ничего. А откуда ты, золотце мое?» — «Да из больницы, относил товар».
Плюмаж замолк. Гонзаго повернулся к нему. Все жадно внимали. Галунье захотелось встать на колени, дабы выразить восхищение своему благородному другу.
— Вы понимаете? — продолжал Плюмаж, убедившись в произведенном эффекте. — Этот оболтус шел из больницы со своим громадным мешком на плече. «Всего тебе доброго, милок», — сказал я. Массабу двинулся дальше вниз, а я продолжал подниматься к Валь-де-Грас.
— И что ж ты там обнаружил? — снова перебил Гонзаго.
— Обнаружил мэтра Жана Пти, королевского хирурга, который давал урок ученикам и препарировал труп, проданный ему проказником Массабу.
— Ты видел этот труп?
— Собственными глазами, убей меня бог!
— Это был Лагардер?
— А кто же, битый туз? Собственной персоной — его блондинистые волосы, фигура, лицо. Из него уже торчал скальпель. Даже рана та же! — продолжал он, взмахнув рукой весьма циническим жестом, поскольку увидел, что слушатели начали сомневаться. — Та же самая! Мы-то узнаем людей по ранам не хуже, чем по физиономиям!
— Это верно, — согласился Гонзаго.
Этого только все и ждали. По кучке приближенных пробежал одобрительный ропот:
— Он мертв! И в самом деле мертв!
Даже Гонзаго испустил вздох облегчения и повторил:
— Действительно, мертв!
С этими словами он бросил Плюмажу кошелек. Героя дня тут же окружили, принялись расспрашивать и поздравлять.
— Теперь и шампанское покажется вкуснее! — вскричал Ориоль. — На, мой милый, держи!
Каждому хотелось как-то отблагодарить бравого Плюмажа. Тот, невзирая на гордость, брал у всех. В этот миг на ступенях крыльца появился слуга. Уже вечерело. Держа факел в одной руке, другою слуга протянул серебряное блюдо, на котором
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
