предыдущем году действовал с усиленной энергией, теперь начал ослаблять свои усилия, и с меньшим духом защищал свои границы, тогда как король Англии постепенно усиливался и увеличивал свои владения. Наконец, внезапно нанеся удар на видный город под названием Сен-Валери, он осуществил его с большой доблестью, и заполучив, таким образом, порт в котором в большом количестве находились запасы продовольствия, он его разграбил, срыл укрепления и удалился нагруженный добычей. Вскоре после этого, он предпринял штурм замка под названием Милли, что в округе Бовэ, и вскоре нашел там сокровище, которое, как говорили, превзошло его ожидания — ведь епископ Бовэ, человек свирепого нрава и славный своей близостью к королю, прослышав, что Милли осажден, поспешил туда с войсками, не теми, что по правде, должны принадлежать ему, не с клириками, но с воинами-мирянами,. И идя с военной силой на врага, он храбро атаковал и действовал против него, скорее как военный вождь, нежели духовный.
Но он не напрасно сетовал на фортуну — ведь будучи, по Божьему суду, разбит, он, как самый долгожданный подарок, был пленником и в цепях доставлен к английскому королю, против которого он всегда, с чрезмерной вредностью, вынашивал враждебные планы, и во время Восточного похода, и когда он, возвращаясь домой, был взят в плен в Германии, и когда он вернулся в свои земли. Говорят, что во время его заключения в Руане, два священника из его дома пришли в качестве просителей к королю, умоляя его о милости, чтобы они могли прислуживать своему хозяину во время плена. "Станьте судьями, — ответил им король, между мной и вашим господином. Пусть все зло, которое он причинил мне, или замышлял против меня, будет предано забвению, кроме одного. Вот правда: во время моего возвращении с Востока и задержании меня римским императором, из уважения к моему королевскому достоинству, со мной обращались мягко и прислуживали с приличествующим уважением, но однажды вечером приехал ваш господин, и о том с какой целью он прибыл и о какого рода делах он говорил с императором ночью, я начал почувствовать утром, когда рука императора тяжко легла на меня, и вскоре на меня надели столько железа, что лошадь или осел едва могли стоять под их весом. Посему, вынесите приговор, о том какого рода заключение ваш господин должен ожидать от моей руки, тот, кто добился того же для меня в моей тюрьме?" Посему священники, ничего не ответив на эти слова, уехали разочарованные.
Таким образом, воинственный епископ содержался в цепях, и содержался своими врагами, пожалуй, с большим милосердием, чем того заслуживал, но, несомненно, более грубо, чем подобало его должности. Однако через своих людей он обратился к папе, что его следует освободить из рук своего тюремщика силой духовной власти. Но папа благоразумно принял во внимание, что король Англии пленил епископа, не за кафедрой проповедника, но на поле битвы, и держал его в заточении скорее как непримиримого противника, а не как миролюбивого прелата, и не пожелал раздражать его требованиями об освобождении пленника, но ответил ходатаям мудро и осторожно, упрекнув его в том, что он предпочитал мирскую войну церковным делам, и в том, что он поднимал копье вместо пастырского посоха, надевал шлем вместо митры, кольчугу вместо стихаря, носил щит вместо епитрахили, и нес меч стальной вместо меча Духа (что есть слово Божие), и отказался приказывать королю Англии, чтобы тот его освободил, хотя и обещал, если представиться такая возможность, походатайствовать об этом. Поэтому плененный епископ отчаялся выйти на свободу каким-либо другим образом, нежели как благодаря примирению государей, и он – тот, кто прежде разжигал войну и ненавидел мир, с непрерывной тоской вздыхал об этом, страдая в своей темнице.
Глава 32.
О бегстве некоторых людей от короля Франции, и о том, каким образом было заключено перемирие между ним и королем Англии.
В это же время, от короля Франции отъехали некоторые нобли его королевства, которые негодовали на тот ущерб, что они испытали от его рук и жаловались, что он — слишком крутой хозяин. И они присоединились к королю Англии, увеличив его мощь, и одновременно, в обмен, сами они получили подкрепление от него. Среди них был граф Фландрии, опечаленный тем, что был обманут французским королем относительно почти половины своих наследственных прав, и усилившись благодаря английскому золоту, он заполучил по капитуляции благородный город Дуэй (Douay), который был им обложен, а также добился обладания и другими крепостями. Воодушевленный этим успехом, он с выросшей уверенностью осадил город Аррас. Это заставило короля, старательно избегавшего взаимного столкновения, перенести свои военные операции в разные места. Король Англии штурмовал несколько крепостей в районе Буржа, тогда как король Франции блокировал укрепления Анжера, которые незадолго до этого были у него отняты. Он был быстро сдан и разграблен, и затем он поспешил снять осаду города, о котором мы уже упоминали. Однако, узнав о его приближении, осаждавшие, воздержались от своих операций, но отступив, заставили гордого врага себя преследовать. Пока они разрушали мосты через реки у себя позади, тот неосторожно выдвинулся слишком далеко, и они попытались отрезать его от своей отступающей армии. Таким образом, действия более велись более искусством, нежели силой.
Когда, благодаря вмешательству друзей, между противниками начались переговоры о мире, граф и не отклонял предложения, но и не полностью их принимал, утверждая, что в обеспечение своей безопасности, он обменялся заложниками с королем Англии, и в обмен столько получил от него, что ни один из них не может принять мир без согласия другого. После чего, между сторонами было достигнуто соглашение о мире, которое должно было быть в должное время ратифицировано королем Англии, и король Франции вернулся к себе домой, тогда как граф Фландрии поспешил попросить английского короля дать благородное согласие на мир. Поэтому, короли, не потому, что так жаждали мира, но потому, что были утомлены войной, в году 1197 от разрешения Девы, в сентябре месяце, со своими ноблями и большим числом своих приближенных встретились на торжественной конференции на границе. При этом, мало было сделано в пользу долгого мира — до такой степени умы государей закоренели в долгой и непримиримой ненависти, но они предпочли установить между собой перемирие сроком на 1 год и 4 месяца, как залог будущего мира. Договора предусматривали, что страны будут открыты для торговли, провинции насладятся взаимными привилегиями, и также, что пленники с обеих сторон должны будут получить свободу в обмен на достаточный и
