приказы капитан не мог. Шлюпка вскоре пристала к берегу и он, глядя на нее в подзорную трубу, тихо выругался:
– Возжелали устроить пикник!
На другой день, около полудня, байдара Сысоя вышла на глубины реки, опасные для судна. По его соображениям до притока, на котором пропавший Кондаков мыл золото, было не далеко. Он подал знак, чтобы «Елена» бросила якорь, и стал выгребать к берегу, на котором виднелись высокие крыши домов, похожих на русские строения. Почти уверенный, что это деревня русских беглецов, Сысой высадился на сушу и, к великому своему удивлению, попал в селение гавайцев и немцев, радостно встретивших гостей, но по-русски никто не говорил.
– Везите прусака-штурмана! – приказал он матросам и остался в деревне.
Капитан, не рискуя судном, приказал спустить все паруса и стоял на якоре. Новость о нерусской деревне обрадовала его, и он отпустил помощника. Прусак-штурман легко разговорился с немцами, обосновавшимися на Большой реке. По их словам гражданин Мексики швейцарского происхождения капитан Суттер арендовал у правительства Калифорнии здешние земли, устроил шесть деревень и достраивал крепость в двух миляхот Бо льшой реки, в миле от правого притока, который они называли Рио-Американо.
Немцы наперебой расхваливали капитана, который со своей гвардией из гавайцев отличился перед правительством Мексики во время мятежа сепаратистов сержанта Кастро. К нему со всех сторон света стекались толпы переселенцев: американцы, немцы, ирландцы, испанцы, мормоны, пуритане. Местные индейцы работали на его полях за два реала в день и пропитание. Суттер завел лесопильные заводы, построил паровую мельницу, владел двенадцатью тысячами баранов, табунами лошадей и стадами скота по полторы тысячи голов и всем этим руководил из своей крепости.
Сысой слушал штурмана и удивлялся способностям человека, сумевшего так быстро создать свою страну на недавно еще дикой, никому не известной земле. С гребцами и штурманом он остался на ночлег в гостеприимном селении. А ночью, гавайцы, одетые в зеленые мундиры охранников, привели к нему креола, сопровождавшего Ротчева и Костромитинова в их развлекательном путешествии.
Сысой показал знаками, что это его человек.
– Пленили всех воровские индейцы! – вскрикнул креол, едва охранники освободили его. – И держат возле озер.
– Кого пленили? – не понял Сысой, подумав о шхуне.
– Агронома, начальников с женой, матросов… Солано, который приходил в Росс, у них за главного. Он хочет взять за себя жену правителя, а других убить. Я слышал его разговор, все понял, зарезал охранника и сбежал. Выручать надо!
Сысой чуть не присвистнул от удивления. Не верить креолу не было причин. Со штурманом-пруссаком они разбудили хозяев дома, рассказали о случившемся. Им дали оседланных лошадей. В сопровождении охранника они отправились к Суттеру и на рассвете были у ворот крепости, поставленной квадратом, с двухъярусными бастионами, угловыми башнями при полевых и тяжелых орудиях. На стенах стояли гавайцы в зеленых мундирах.
Сопровождавший гостей охранник прокричал на своем языке, каких людей он привез. Сысоя с прусаком пропустили через калитку, обыскали поверх одежды и велели подождать. Капитан принял их в своих покоях и пригласил к завтраку. Он был одет в полувоенный мундир, на плечи которого свисали длинные, расчесанные на пробор волосы. Прусак объяснил, что за беда привела в крепость русских служащих.
– Солано, опять разбойник Солано! – выругался Суттер и отдал распоряжение собрать отряд.
Через полчаса полсотни гавайцев и испанцев были на лошадях, Сысоя с пруссаком Суттер задержал при себе. Его отряд подобрал в деревне россовского креола, с его помощью вышел на лагерь разбойных индейцев, окружил их, пострелял и вынудил освободить захваченных людей. Уже вечером того же дня они были приняты в крепости швейцарца, а Сысой с помощником капитана шхуны вернулись на «Елену».
– Пообедали на лужайке, – проворчал капитан, которому штурман рассказал о своих приключениях на суше.
Пару дней «Елена» простояла на якоре посередине реки, ожидая возвращения начальствующих людей. Потом в ее верховьях показалась малая флотилия из лодок во главе с баркасом, украшенным зелеными ветками. Сысой, разглядывая его, с трудом узнал свою последнюю работу на верфи. Веселые и беспечные с него поднялись на шхуну Ротчев с княгиней, дворовой прислужницей и поваром, Костромитинов, капитан Суттер, за ними взошли на борт агроном, матросы и креолы, побывавшие в плену. Еще день команда отдыхала, начальствующие и гости веселились, затем Суттер со своими людьми пересел на баркас, шхуна выбрала якорь и пошла к заливу, в который впадала Большая река.
Сысой с агрономом и россовскими креолами высадился в Малом Бодего. Команда «Елены» законопатила течь в трюме и ушла на юг. Сысой со своими людьми, налегке и без подарков, отправился на Шабакайское ранчо, которое Ротчев называл Костромитиновским, Черных – на свою ферму.
– Тятька! Что так долго пропадал? – Со слезами бросилась к нему Марфа.
– Я говорил ей – куда ты денешься? Ушел на компанейской шхуне, с гишпанцами мир, – проворчал Емеля, стряхивая стружки с одежды.
Из дубовой колоды зять тесал какую-то посудину с острым дном. Спрашивать, что это и зачем Сысой не стал – работает, значит надо, но увидев в огороженном пряслами дворе двух молодых кобылок, обернулся к нему с вопросом во взгляде. Тот понял и горделиво ответил:
– Наши, не компанейские. Купил у соседей-американцев.
– Жалованье, вроде, не давали?! – разглядывая, боязливо косившихся на него лошадей, буркнул Сысой.
– Сорок пиастров в год, – Емеля презрительно скривил реденькие усы под носом. – Проку от такого жалованья?! Без него проживем. Пропавший Кондаков кое-чему научил: мою золотишко выше озера, – провернул в руках дубовый короб и снова стал отряхивать стружки с одежды.
– Хозяин! – любуясь лошадьми, похвалил зятя Сысой и со вздохом тряхнул бородой. – Только пойдет ли впрок богатство? Наши правители рядятся продать Росс, говорят, предлагали англичанам, те отказались, при мне сулили калифорнийцам – и они не купили… Чую печенкой, на «Елене» рядились с капитаном Суттером с Большой реки. Продадут с потрохами!
– Нас не продадут! – самоуверенно возразил зять. Похоже, его ничуть не удивила новость. – Выкупим ранчо, заживем не хуже калифорнийцев и американцев.
– Без компанейского жалованья?
– На кой оно? Твоего едва хватало, чтобы содержать себя и дочь, мое в три раза меньше и ничего, живем! Земля даёт больше, чем Компания: только работай.
– Дай-то Бог! – одобрительно кивнул Сысой и подумал, что с мужем для дочери он не прогадал. – Хозяин! – похвалил еще раз. – Накормишь? – обернулся к дочери и подумал: «Окружен
