«Ах,— отвечал сквозь слез
Малютка голосом, исполненным страданья,—
Я третий день... без пропитанья!..
И здесь я рву...
И ем... траву!»
«Траву? — вскричал добряк, разжалобившись пуще —
Так обойди же дом и поищи во рву:
Там ты найдешь траву куда погуще!»
СЛЕПОЙ И ФОНАРЬ
Столкнувшись с кем-то в темноте,
«Ой! — взвыл слепой от боли.—
Ну, люди! Прямо скот, ей-богу, на скоте!
Фонарь-то я ношу для развлеченья, что ли?»
«Фонарь? — слепому был ответ.—
Но где ж фонарь? Его и нет».
«Ан есть!» — «Но кто ж его приметит:
Ведь ты не видишь сам, что твой фонарь — не светит!»
Я басню разъяснять не стану. Дело в том,
Что в восемь строк она вместилась вся удобно,—
А ежли смысл ее растолковать подробно,
Напишешь целый том!
КУПИДОША
«Друг, Купидошечка! — любезничал с утра
С ищейкой унтер Пришибеев.—
И как же ловко ты вчера
Разнюхал сходочку вот этих вот... злодеев!
Спасибо! Поддержал!
За расторопность — на... съешь шоколадцу плитку!»
Пес беспокоился, чего-то все визжал
И носом тыкался в калитку.
«Так... понимаем, брат: к собачкам погулять?
Ну, неча хвостиком вилять!
Айда! Да не сгрызись, гляди, со сворой злою!»
Помчался Купидон на улицу стрелою,
А через часика примерно через два
Едва-едва
Назад волочит ноги.
«Ой, батюшки. Хорошие итоги!»
У Пришибеева остыло все в груди:
«Иди сюда, иди.
Скажи, как дело было?
Вишь: хвост повис уныло,
И слезы льют из глаз...
Ужли отказ?!
Пренебрегли такой особой!
К ищейке, стало быть, прониклись лютой злобой?
Вот так-то и со мной бывает всякий раз,
И никакой тебе приятности житейской!
Облают — слова не скажи.
Вот после этого служи
На службе полицейской!»
ЗАКОННИКИ
Микола Тюрин поутру
Чинил дыру
В прогнившей крыше
И только что, взобравшись выше,
Сесть на конек хотел верхом,
Как поскользнулся ненароком
И, вниз свалившись кувырком,
О частокол огрелся боком.
На крик народу собралось.
Жена исходит в диком вое:
«Ды на ко-го ж...»
«Не вой ты... брось!»
«Эх, братцы, горе-то какое!»
«Гляди: прошло колом наскрозь!»
Придя в себя, бедняк Микола
Взмолился горько: «Братцы... ой!..
Сымите... братцы... с частокола!..»
«Чичас приедя становой,—
Уж потерпи, голубчик, малость!»
«Уж потерпи!»
«Ой... братцы... ой!..»
«Чичас приедя... Эка жалость!..»
«Ды на ко-го ж ты нас...»
«Постой!
Тьфу, Груша, ты-то хоть не вой!»
«Ды на ко-го ж...»
«Ой... братцы... ой!..»
«Чичас приедя!.. Слышь, Микола?
Никак нельзя без протокола!»
«Уж потерпи!»
Мужик терпел...
Терпел... Под вечер захрипел,
Уставил мутный взор на Грушу,
Икнул... и отдал богу душу!
В ЦЕРКВИ
Сысой Сысоич, туз-лабазник,
Бояся упустить из рук барыш большой,
Перед иконою престольной в светлый праздник
Скорбел душой:
«Услышь мя, господи! — с сияющей иконы
Сысоич не сводил умильно-влажных глаз.—
Пусть наживает там, кто хочет, миллионы,
А для меня барыш в сто тысяч... в самый раз...
Всю жизнь свою потом я стал бы... по закону...»
Сысоич глянул вбок,— ан, возле богача
Бедняк портной, Аким Перфильев, на икону
Тож зенки выпялил, молитвенно шепча:
«Пошли мне, господи, в заказчиках удачу...
Последние достатки трачу...
Чтоб обернуться мне с детишками, с женой,
С меня довольно четвертной...»
Купчина к бедняку прижался тут вплотную,
От злости став белей стены:
«Слышь? Лучше замолчи!.. На, сволочь, четвертную
И не сбивай мне зря цены!»
ТОФУТА МУДРЫЙ
В далеком-предалеком царстве,
В ненашем государстве,
За тридевять земель
Отсель,
Средь подданных царя мудрейшего Тофуты
Случилось что-то вроде смуты.
«Разбой! — кричали все.— Грабеж!»
Шли всюду суды-пересуды:
Порядки, дескать, в царстве худы,
Насилья много от вельмож!
Одначе
Хоть бунтовали все, но в общей суете
Верх брали те,
Кто посильней да побогаче:
«Чем лезть нам, братцы, напролом,
Нарядимте послов — Тофуте бить челом;
Проведавши от них о нашей злой обиде,
Царь нас рассудит в лучшем виде».
Но то ли сам дошел, то ль, расхрабрясь от слов
Вельможи главного, злодея Протоплута,
Не допустил к себе послов
Мудрейший царь Тофута:
«Нелепо,— молвил он,— мне слушать их, занé
Все, что известно им, известно также мне,
А ежли что мне неизвестно,
О том им толковать подавно неуместно!»
Но черный люд не сдал: боролся до конца,
Пока не выкурил Тофуту из дворца.
И что же? Не прошло, поверите ль, минуты,
Как власть отбитую народом у Тофуты,
Присвоили себе все те же богачи,
Да так скрутили всех, хоть караул кричи,
У бедных стали так выматывать все жилы,
Как «не запомнят старожилы».
Пошел в народе разговор:
«Попали мы впросак!»
«Того ль душа хотела?»
«Эх, не доделали мы дела!»
«От богачей-то нам, гляди, какой разор!»
Потолковали,
Погоревали
И богачей смели, как сор.
Жизнь
