Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
Если бы Юсуф мог стать духом, оказавшись за тысячи километров отсюда, то он был бы удивлён, увидев точно такого же жреца, проводящего совершенно такую же проповедь среди закутанных в меха, бородатых людей.
– Посмеялись и прогнали, – продолжил жрец, восседавший в подобии кресла, сделанного из перевёрнутого вверх корнями пня: – Опечалилась тогда Дочь, видя, как глухи люди к любви Материнской. Заплакала она, тяжёлые слёзы на грудь Матери и застонала та, заранее муки грешников на себя принимая. Тяжело было Матери на подобное решиться – ведь люди те, пусть и отравленные металлом, пусть и сбитые демонами тьмы с пути верного, всё же детьми её были. Жалела она их, неразумных, – жрец вздохнул, давая роздых пересохшему горлу и один из людей мигом выскочил прочь из сруба, грохнув о бревенчатую стену толстым полотном двери, висевшей в проёме на ременных петлях. Отсутствовал он недолго – не прошло и минуты как человек, в руках которого теперь была свёрнутая из бересты кружка, почтительно протянул её жрецу.
Благодарно кивнув и промочив горло, тот продолжил.
– Напряглась тогда Мать, натужилась, да и родила Спасителей, как и Дочь из неё самой рождённых. Стали Спасители меж людей ходить, металлы у них отбирая, души заблудшие очищая, но не все были рады такому. Самые злые, насквозь демонами отравленные, воспротивились. Набрали они испражнений тёмных, лепили из него оружие проклятое, да и пошли они войной на Спасителей. То демоны им нашептали, а сами, в тёмной высоте паря, смеялись над мучениями Материнскими. Увидела тогда Земля, как планы её против неё же и обратились, так загоревала пуще прежнего. И так горе её велико было, что вышла из неё злость серая, да тяжёлая. Накрыла та злость всю её, пеленой, как плащом укутала и очистились души людей. Перегорела в них злость насланная, вся на нет, без подпитки сверху ушла.
Жрец смолк, готовясь к следующей части повествования и дух Юсуфа, будь у него, конечно, такая возможность, вновь переместился.
Теперь перед ним была собранная из грубых каменных блоков ступенчатая пирамида, на плоской вершине которой жарко пылал огромный костёр, посылавший к небу жирные клубы дыма.
Стоявший на первой ступеньке жрец, этот был одет в чешуйчатую шкуру, украшенную яркими перьями, взмахнул рукой, в которой был зажат обсидиановый нож:
– Очистившись, дети приняли истину! – Закричал жрец и толпа людей заволновалась, принимая на себя исходивший от жреца религиозный экстаз: – И истина та была – Единство! Единение с Матерью своей, всё им для жизни потребное, дающей! Только его обретя, в согласии с Матерью мы жить стали! Оглянитесь! – Клинок в руке жреца описал широкую дугу и люди завертели головами, как в первый раз осматривая окрестности: – Разве нужно нам что-либо, кроме того, что нас окружает? Нет! Нам, детям Её, познавшим сладость Единства с ней, ничего, кроме плодов, вокруг произрастающих не надо! Нам! Не! Надо! – Принялся он вколачивать слова в головы людей и те согласно закивали, полностью подчинённые его воле: – Но были и те! Другие! – Возвысил голос жрец, взмахивая ножом: – Которые отринули этот спасительный путь! Закоренелые в грехах, насквозь пропитанные духом демонов, они переродились, лишь снаружи оставшись похожими на нас, праведных и любящих детей своей Матери! Страшась Спасителей, бежали они на проклятые небеса, откуда трусливо тявкают на них, лишь изредка осмеливаясь спуститься на грудь Матери, дабы осквернять ей проклятым металлом. Нечестивцы! – Задрав голову, жрец погрозил небу кинжалом: – Не страшимся мы вас и шлём дым проклятий, – нож указал на костёр: – Дабы вы задохнулись в нём, оставив Мать в покое! И так – будет! – Перевёл он взгляд на замершую в окончании проповеди, толпу: – Единение с Матерью и спасение Её – вот долг сынов Её! Мы! – Взмах клинка перечеркнул людей: – Мы Ей поможем! Уже скоро! Вижу я! – Его тело задрожало в экстазе религиозного безумия: – Вижу я сынов наших, в броню животных одетых! Вижу в руках их оружие, из стекла и дерева! И громит оружие то нечестивцев! Пробивает оно гнилой метал, разрывает плоть чёрную, духом демонов пропитанную! И Мать! Вижу тебя – Мать Наша! Единство! Мать! – Впавший в истерику жрец покачнулся и едва не упал, пойманный руками выскочивших сзади слуг. Пока его, начавшего ронять клочья священной пены уносили прочь, первый из его помощников, так же одетый в наряд из крокодильей шкуры, шагнул к заволновавшейся толпе поднимая вверх руки.
– Слушайте! – Надсаживаясь закричал он, с удовольствием отмечая как послушно замирают люди: – Видящий-Мать устал и отдыхает. Но я, – он хлопнул себя по груди ладонью: – Я, Несущий-весть-Единства, скажу вам! Одно слово! Скоро! Запомните моё слово и передайте остальным – уже скоро мы начнём очищать грудь Матери, исполняя свой Долг! Скоро! – Сложив руки на груди, Несущий-весть-Единства замер, опустив голову на грудь и негромко, самым обычным, лишённым надрыва голосом, произнёс: – А теперь – идите.
Эмиссар Слуг, продолжал сохранять неподвижность пока с площади перед пирамидой не ушли последние, возбуждённо переговаривавшиеся люди. Эмиссар был доволен – воля Лежащего-в-Пыли исполнялась в совершенном соответствии с разработанным планом.
Февраль 2019 – Февраль 2020
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
