вас имеются серьезные основания для столь необычной просьбы?
Хроногенетик доктор Тазон проглотил комок, прежде чем ответить:
– Очень серьезные, кан Элюр. Крайне серьезные.
– Ну, в таком случае…
(Внутри компьютера всякая пауза кажется бесконечно долгой: другая скорость процессов, ничего не поделаешь. Пока там стоит молчание, можно, кажется, успеть создать целый мир, развить его до предела и уничтожить без следа. Ну, наконец-то!)
– Итак, доктор Тазон, теперь можете продолжать – никто, кроме меня, вас не услышит. Хотя я не понимаю: здесь у нас, насколько я могу судить (с громадным чувством собственного достоинства и явной иронией было произнесено это личное местоимение), все участники совещания в курсе даже и самых скрытых дел нашей фирмы.
– Но не работ нашей лаборатории, кан.
– В таком случае – поделитесь вашими секретами. В чем они, собственно, заключаются?
– Прежде всего в работе хроногенетиков, кан Элюр. Могу сказать вам – и это всегда будет предметом моей гордости, – что мне почти сразу удалось пригласить – или заманить, если угодно, благодаря вашей щедрости – на работу в нашу лабораторию лучших генетиков и генинженеров двух последних десятилетий. И установить постоянное и глубокое сотрудничество между ними – и самыми сильными хронофизиками фирмы. Таким образом, уже через два года после начала совместных исследований – не скрою, что велись они под моим руководством и в заданных мною направлениях, – появилась возможность говорить о возникновении новой отрасли науки – как и обычно в нашу эпоху, на стыке двух наук: хронофизики – и той области генетики, что занимается геномом человека. Что она возникла, нам стало ясно в тот миг, когда удалось расшифровать функцию одного из генов, чье назначение до того оставалось неизвестным. Речь идет о…
– Подробности потом, доктор Тазон. Объясните: почему я впервые слышу о таком достижении одной из моих лабораторий только сейчас?
– Потому, кан, что мы действовали – я лично – в полном соответствии с вашим распоряжением и научными традициями, согласно которым об открытии сообщается лишь после тщательной экспериментальной проверки, когда становится ясно, что подобные эксперименты могут быть поставлены и любыми другими специалистами – в соответствующей обстановке, разумеется.
– Н-ну… допустим. Почему же эти эксперименты не были своевременно проведены? Вы сказали – через два года после начала… то есть около полутора лет тому назад? Чего вам не хватало для завершения работы?
– Только одного, кан Элюр: людей.
– Но если вы смогли привлечь к сотрудничеству, по вашим же словам, наилучших специалистов, то…
– Я имею в виду не специалистов, кан.
– Кого же?
– Тех, на ком можно было бы этот эксперимент поставить. Речь ведь шла о генетике человека, не кошки и не свиньи.
– Ваши слова заставляют думать, что эксперименты могли бы стать опасными… для тех, кто им подвергся бы?
– Не только могли, кан. Должны были.
– И по этой причине… проводить их на Милене было затруднительно, понимаю.
– Не только там, кан; в любом мире с более или менее устоявшейся жизнью, законодательством, охраной здоровья, порядка…
Элюр Синус моргнул. Но лишь единственный раз.
– А тут, следовательно, вы нашли все необходимые условия.
– Совершенно верно, кан. Могу уточнить…
– Нет нужды: я примерно представляю. Но вынужден заметить, что вы еще не сказали ни слова о сущности вашей новой науки и тех экспериментов, которых вам так не хватало для официального сообщения, оформления приоритета и так далее – всего того, чем вы, ученые, столь дорожите. Не заставляйте меня пришпоривать вас, доктор Тазон.
– Ни в коем случае. Но не обижайтесь, если я начну с общеизвестных истин. С того, например, что каждый родившийся человек проживает в этой жизни – или, формулируя несколько иначе, употребляет для своей жизни – некоторое количество времени. Обычного, того, что у нас принято называть фоновым.
– Да, можно назвать это и так. Или – временем-один.
– Существовало определенное количество гипотез и даже теорий, пытавшихся объяснить, что же именно является фактором, определяющим то количество времени, которое находится в распоряжении каждого индивидуума; попросту говоря – чем обусловлена продолжительность жизни любого человека.
Образом жизни? Тем, что он ест, что пьет и сколько, чем дышит, каким инфекциям подвергается, и так далее? Состоянием окружающей его среды, то есть местом его проживания? Устойчивостью нервной системы и характером высшей нервной деятельности? Волей к жизни? Наследственностью?..
– Последнее, кажется, считалось наиболее убедительным…
– И по праву, кан, по праву. Оставалось лишь неясным – что же именно передавалось по наследству, то есть генетическим путем. О существовании возрастного гена знали и до нас; но какая в нем программа и как эта программа действует, оставалось тайной за семью печатями. Уместно сравнение: было выяснено, по какой дороге приехали, но оставалось совершенно неизвестным – кто именно приехал и что привез с собою. Не совсем исчерпывающие знания, согласитесь.
– Соглашаюсь.
– Ну а вот нам удалось выследить приехавшего, даже сфотографировать его, а затем и идентифицировать.
– Прямо научный детектив. Вы это не придумали на досуге?
– У меня не бывает досуга, особенно здесь, кан. А что касается детектива, то так оно и есть – поскольку детектив лежит в основе любой науки: розыск неизвестного, установление его примет, моделирование его поведения – и так далее. И в конце концов – изобличение.
– И кем же оказался разыскиваемый?
– Все тем же временем, кан Элюр.
– Гм. По-моему, это – масло масляное.
– Так показалось всем. На первый взгляд. Стоило усилий заставить себя копать дальше. Мы преодолели свое смущение и разочарование. Продолжили. И нашли. Но не сразу. Для этого сперва пришлось пересмотреть наши представления о времени. Издавна было принято считать, что все в мире изменяется во времени – само же оно движется, оставаясь неизменным, то есть сохраняет раз и навсегда заданную структуру…
– Ну, не совсем так. Если бы нам не было известно, что существует давление времени и что оно способно варьировать, – я не стал бы вообще затевать операцию с Уларом и мы бы с вами сидели не здесь, а на той же Милене, скорее всего. Это ведь еще мой дед знал – иначе нам не удалось бы создать никакого ВВ-пользования.
– Справедливо, кан. О давлении было известно. Но о структуре времени никто ничего не знал. Было известно, что оно квантуется; а дальше? О том, что его структура подобна атомной, а следовательно
