Маркус поморщился: «Как бы мне все-таки не пришлось показать, что я ничем не лучше Дэвиса».
– Нам нужна вода, – сказал он тихо, так, чтобы его не услышали люди, столпившиеся позади старосты. – В обмен на воду я готов принести щедрые дары вашему городу и вашему богу, а также купить у вас продовольствие и прочие нужные товары. Если, однако, вы откажете, мы можем именем принца реквизировать все это, и тогда вы не получите ничего.
– У вас нет такого права.
«У меня есть армия. Это даже лучше всякого права», – подумал Маркус и произнес:
– Принц думает иначе. Вы можете обратиться к нему за возмещением.
– А если мы не подчинимся?
Маркус оглянулся через плечо на сержанта Дэвиса, который по- прежнему сверлил хандарая злобным взглядом. И пожал плечами с таким видом, словно ему это было безразлично.
– Вы заплатите, – после минутного размышления сказал староста. – И мы принесем вашим солдатам вино для питья, так что вода из фонтана понадобится только вашим лошадям. За вино вы, разумеется, тоже заплатите.
– Разумеется, – согласился Маркус.
В висках у него стучало в такт пульсирующей боли в предплечье. Интересно, как он будет объяснять все это Янусу? «Если он вообще станет требовать объяснений», – подумал капитан.
– А сказал он, куда мы двинемся дальше? – спросила Джен.
– Разумеется, нет, – ответил Маркус, одной рукой стаскивая с себя мундир и швыряя его в угол. – Только улыбается, словно думает, что тайны приводят меня в восторг. Клянусь Карисом Спасителем, этот человек ошибся в выборе призвания! Ему нужно было стать цирковым фокусником.
С этими словами Маркус схватил бурдюк с вином – приторным пойлом, которым щедро снабдили ворданаев жители Нанисеха, – и сделал очередной большой глоток.
Джен, сидевшая на его койке, сочувственно кивнула. Строго говоря, Маркус не приглашал ее зайти в только что поставленную палатку, но Джен дожидалась его снаружи, а он был так взбешен нежеланием Януса делиться своими планами, что сам не заметил, как излил ей душу. Теперь, стоя с бурдюком в руке, он смотрел в глаза женщины, блестевшие любопытством за толстыми стеклами очков, и пытался понять, не наговорил ли лишнего: «Как ни крути, она все-таки служит Конкордату, а Янус, как бы там ни было, мой командир». Предавать чье-то доверие было глубоко противно природе Маркуса. Он не упомянул Тысячу Имен, даже не намекнул, что Янус затеял этот поход не только для того, чтобы покончить с Дланью Господней, – однако теперь поневоле гадал, сколь много Джен могла извлечь из его гневной речи.
– Полковник не доверяет мне. Впрочем, это и неудивительно. Думаю, он на самом деле не доверяет никому. – Маркус криво усмехнулся. – Я не хотел вас обидеть.
– Я и не обиделась. Его светлость герцог, безусловно, не доверяет полковнику. – Джен протянула руку, и Маркус без единого слова отдал ей бурдюк. – Именно потому, собственно, меня и прислали сюда. Правда, что мне делать сейчас, я просто не представляю.
– Разве вам в министерстве не дали секретных инструкций? – поддразнил Маркус.
– Мне не дали вообще никаких инструкций. Мне было сказано лишь наблюдать и докладывать. – Джен покачала головой. – Думаю, даже Орланко не ожидал, что полковник так быстро свергнет искупителей.
– Ничего другого не оставалось. Если бы мы затеяли осаду, да еще во враждебном окружении, мы не продержались бы и месяца. Янус был прав. Единственным путем к победе был удар напролом.
– В лагере говорят, что он гений, – заметила Джен. – Второй Фарус Завоеватель. Это так?
Маркус неловко повел плечами:
– Фарус Завоеватель – это, пожалуй, уже чересчур, но он, безусловно, знает свое дело.
– Значит, вы согласны с его решением двинуться в Десол?
– Я этого не сказал. – Маркус подумал об Адрехте. – Соглашаться или возражать – не мое дело. Полковник отдает приказы, а я в меру своих сил их исполняю.
– Верный долгу солдат.
– Не забудьте упомянуть об этом в своем докладе. – Маркус нагнулся, чтобы расшнуровать сапоги, и поморщился от резкой боли в предплечье. – Святые угодники! Наверное, все же стоит показаться мяснику.
– Могу глянуть, если вы не против.
Маркус замялся, но все же решил, что, с другой стороны, это лучше, чем поход в лазаретную палатку. Он снял сапоги, вытащил рубашку из брюк и оглянулся на Джен, внезапно смутившись. Должно быть, смущение отразилось на его лице, потому что она рассмеялась и махнула рукой.
– Продолжайте, капитан. Не сомневайтесь, я буду благоразумна.
Маркус торопливо, стараясь скрыть полыхающее лицо, стянул через голову рубашку и нижнюю рубаху, потом принялся осторожно сдирать приставший к коже окровавленный рукав, морщась всякий раз, когда выдергивал прилипший к ткани волосок. Наконец он управился с этим делом и неуклюже пошевелил рукой, наблюдая за тем, как сквозь трещинки в запекшейся сукровице сочится свежая кровь. Джен подалась ближе.
– Неприглядное зрелище, – огорченно заметила она. – У вас есть чистое полотно?
– Вон там, у тазика.
Джен намочила в тепловатой воде кусок полотна и присела на койку рядом с Маркусом. Размеренными движениями она протирала и очищала рану, а Маркус стоически сносил эту процедуру, стараясь не морщиться, когда отрывались струпья. Когда Джен закончила свою работу, кусок полотна был измазан кровью.
– Всего лишь небольшой порез, – заключила она, промакивая тканью капельки свежей крови. – У вас останется шрам.
– Мне не привыкать.
– Вижу. – Джен окинула взглядом его торс, испещренный следами прошлых злоключений. Снова смутившись, Маркус отодвинулся от нее и кивком указал на чемодан.
– Там должны быть свежие бинты, – сказал он.
Джен поднялась, направилась к чемодану и вернулась с бинтами. На сей раз она уселась вплотную к Маркусу, так что их колени почти соприкасались. Умело наложив повязку, Джен затянула узел, подергала его для верности и отпустила руку Маркуса. Рука соскользнула вниз, по пути мимоходом задев бедро Джен, и Маркус почувствовал зуд в кончиках пальцев.
– Вам повезло, – заметила Джен. – Вы ведь могли сломать шею.
– Знаю, – вздохнул Маркус. – Фиц уже прочел мне нотацию. Что поделать, не мог же я все бросить и…
Наступила долгая тишина – насколько вообще может быть тихо в армейском лагере. Снаружи привычно доносился невнятный говор солдат, которые ставили палатки, готовили ужин и занимались сотнями других повседневных дел, составляющих жизнь солдата. Постепенно, однако, все эти звуки стихли, и Маркус отчетливо различил дыхание Джен. Внезапно он осознал, что не сводит глаз с ее груди, мерно вздымавшейся под отворотами жакета. Спохватившись, Маркус торопливо отвел взгляд, опять покраснел – и обнаружил, что Джен в упор смотрит на него. Он судорожно сглотнул, поколебался и открыл рот, хотя не имел ни малейшего представления, что говорить.
