Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 216
Не было никаких вирусных заболеваний, хотя было много случаев отравления ядовитым плющом, также частенько приходилось иметь дело с порезами и синяками, и даже со сломанными костями — последствие близкого знакомства с давно заброшенными зданиями — острыми краями разбитых окон и сгнившими половицами. Если этот мир был актом коллективного воображения, иногда думала Лила, по мере того, как дрейфовала ко сну, то он был удивительно реальным, если мог заставить людей истекать кровью.
В подвале старшей школы, где различные разновидности плесени устроили пир в шкафах, где хранились классные журналы и другая школьная бюрократия, Лила раскопала мимеограф,[248] который, вероятно, не использовался с середины шестидесятых. Он был аккуратно упакован в пластиковый ящик. Некоторые из бывших заключенных оказались удивительно хитроумными. Они помогли Молли Рэнсом сделать чернила из ягод дикой смородины, и девушка начала издавать одностраничную газету под названием Дулингский Вестник. Первым заголовком было: школа вновь открывается! в статье она цитировала Лилу Норкросс, которая сказала: «Приятно видеть, как дети возвращаются к своей рутинной работе». Молли спросила Лилу, как ее представить: начальник полиции Дулинга или Шериф округа Дулинг. Лила сказала называй меня просто «местный житель».
И еще были Собрания. Они проходили один раз в неделю, затем два раза, и длились час или два. Хотя они впоследствии оказались чрезвычайно важными для здоровья и благополучия женщин, живущих в Нашем месте, они возникли фактически спонтанно. Первыми участниками стали дамы, которые в старом мире назвали себя Первым Четверговым Книжным Клубом. В этом, новом, они собрались перед супермаркетом Шопуэлл, который на удивление хорошо сохранился. И у них было достаточно тем для обсуждения, даже без книг, чтобы их начать. Бланш, Дороти, Маргарет и сестра Маргарет — Гейл сидели на раскладных стульях перед магазином, болтая обо всем, что они потеряли. Они вспомнили о свежем кофе и апельсиновом соке, кондиционерах, телевизорах, Интернете и возможности просто включить телефон и позвонить друг другу. Хотя, в основном, — и все они с этим согласились — они скучали по мужчинам. К разговору начали присоединяться женщины помоложе, и они их приветствовали. Они рассуждали о пробелах в их жизни, дырах, которые когда-то были заполнены их сыновьями, племянниками, отцами, дедами… и их мужьями.
— Позвольте вам кое-что сказать, девочки, — сказала Рита Кумбс на Собрании в конце того лета — к тому времени на нем присутствовало почти четыре десятка дам. — Возможно, это будет слишком откровенно для некоторых из вас, но мне все равно. Я скучаю по старым добрым пятницам. Терри слишком быстро кончал в начале наших отношений, но как только я его обучила, он стал в порядке. У меня были ночи, когда я могла получить до двух маленьких и одного большого оргазма, прежде чем он выстреливал из своего пистолета. А потом? Спала как ребенок!
— Разве пальцы не помогают? — Спросил кто-то, для общего смеха.
— Да, они помогают! — Рита отступила. Она тоже смеялась, щеки красные, как яблоки. — Но, дорогая, это не одно и то же!
Она заслужила сердечные аплодисменты, хотя несколько женщин — мужественная жена Фрица Машаума, Кэнди, была одной из них, воздержались.
И, конечно же, постоянно обсуждались два больших вопроса, которые возникали сотней различных способов. Во-первых, как они попали сюда? И почему?
Это было волшебство? Это был какой-то научный эксперимент? Это была воля Божья?
Их дальнейшее существование награда или наказание?
Почему они?
Китти Макдэвид была частым спикером, когда обсуждение переходило в этом направлении; воспоминания Китти о сне, пришедшем к ней накануне кошмара Авроры — темная фигура, в которой она признала королеву, и паутина, вытекавшая из её волос — оставались яркими, и преследовали ее снова и снова.
— Я не знаю, что делать, должна ли я молиться о прощении или что-то в этом роде, — сказала она.
— О, забей, — посоветовала ей Дженис Коутс. — Ты можешь делать все, что хочешь, так как папы римского, выдающего индульгенции, здесь нет, но я собираюсь продолжать жить дальше и делать все, что в моих силах. Я, честно говоря, не знаю, а что еще мы можем сделать, чтобы изменить ситуацию? — Это тоже заслужило аплодисменты у публики.
Однако вопрос: Какого хрена это произошло? — поднимался снова и снова. Без вразумительных ответов.
На одно из Собраний (это было, по крайней мере, через три месяца после того, что Дженис Коутс любила называть Великим Переселением) прокрался новый участник, и сел на пятидесятифунтовый мешок с удобрениями в задней части комнаты. Она держала голову опущенной во время оживленной дискуссии о текущей жизни и при оглашении новости о чудесной находке, сделанной в местном офисе службы доставки: девять коробок, в которых были многоразовые санитарные салфетки Лунэпедс.[249]
— Больше никаких клочков футболок, которые в этот период я засовываю в мое нижнее белье! — Торжествовала Нелл Сигер. — Аллилуйя!
К концу Собрания разговор перешел — как это всегда было — к тем вещам, которые они потеряли. Эти дискуссии почти всегда заканчивались слезами по покинутым мальчикам и мужчинам, но большинство женщин все же говорили, что они испытывают, хотя и временное, но облегчение. Становилось легче.
— Мы закончили, дамы? — Спросила Бланш в этот конкретный день. — У кого-нибудь есть желание чем-то поделиться, прежде чем мы вернемся к работе?
Маленькая рука поднялась, пальцы покрыты разноцветной меловой пылью.
— Да, дорогая, — сказала Бланш. — Ты новенькая, не так ли? И очень коротко! Не могла бы ты встать?
— Добро пожаловать, — хором сказали женщины, повернувшись, чтобы видеть пришедшую.
Нана Джиари поднялась на ноги. Она сложила руки на переде ее футболки, которая теперь была очень потрепанной и драной на рукавах… но по-прежнему ее любимой.
— Моя мама не знает, что я здесь, — сказала она, — надеюсь, никто ей не скажет.
— Милая, — сказала Дороти Харпер, — здесь как в Вегасе. То, что происходит в Женский Час,[250] остается на Женском Часе.
Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 216
