Я отвёл взгляд в сторону. Ты попал в самую точку, старик. Не откажу. Не могу отказать. Тысячу раз клял и буду клясть себя за эту мягкотелость... Ну почему, почему, фрэлл подери?! Это же так просто: повернуться и уйти. Так просто... Но совершенно невыполнимо, когда видишь мольбу в чужих глазах.
Однако есть несколько препятствий на пути к осуществлению надежд почтенного старца:
— Дедушка, я не хочу упрекать вас в невнимательности, но... Неужели вы не заметили? Моё лицо... не слишком подходит для демонстрации в приличном обществе. Кроме того... — распахиваю ворот куртки, — я не волен распоряжаться собой.
— Ничего страшного, молодой человек! — замахал руками купец. — Знака, вызывающего Вашу печаль, не будет видно. А что касается иной вашей печали... Я покрою расходы вашего хозяина, и весьма щедро.
— Его здесь нет.
— Но вы...
— Меня всего лишь везут домой. — Улыбка получилась не только кривой, но и злобной. С чего бы это?
— Но тогда...
— А, фрэлл с ним, с хозяином... Вот другой вопрос...
— Я оплачу и ваши услуги, — поспешил сообщить старик.
Я осёкся. Потребовалось даже тряхнуть головой, чтобы мысли вновь расселись по своим насестам.
— Я. Не. Говорил. Об оплате.
— Полноте, молодой человек, об этом не говорят — об этом думают!
— Я и не думал, — сконфуженно признаюсь.
— Вот видите, я не ошибся в своём выборе! — торжествующе воскликнул старик. — Кто ещё на этом постоялом дворе мог бы сказать то, что сказали Вы?
Я оставил эту фразу без комментария. Опять выставил себя идиотом. Доколе?! Почему мне, ни разу ничего не получавшему задаром (синяки и шишки в расчёт не принимаются!), никогда не приходит в голову мысль заранее договориться об условиях и сумме сделки? Потому что я изначально уверен, что порядочный человек не забудет оплатить мои услуги. Правда, порядочных людей на удивление мало... Только не подумайте, что я такой уж растяпа в тонком искусстве торговли! Нет, чужие интересы блюду строго и непреклонно. А вот свои...
— Но вопрос равноценной оплаты мы оставим на потом, если вы не против... Мне нужно знать, принято ли моё предложение?
— Скрепя сердце, дедушка. Вы не понимаете, кого и о чём просите. — Вздох получился искренне тяжёлым.
— Я понял достаточно! — Старик просиял, с молодой прытью соскочил с подушки и спустя мгновение уже распахивал передо мной дверь смежной комнаты. — Извольте проследовать сюда!
— Зачем? — вяло осведомился я.
— Вам следует переодеться, разве нет?
— Да-да, конечно... — Я пошёл за стариком.
Неясное воспоминание настойчиво буравило затылок. Что-то я упустил... Старик. Купец. Из Южного Шема. Редкий товар. Таинственный покупатель. Помощник-телохранитель. Южный Шем. Купец. Телохранитель. Но ведь, если я правильно помню... Фрэлл!
* * *
Из угла комнаты, с постели на меня хмуро смотрела женщина. Бледная, с синевой под раскосыми чёрными глазами. Тонкие губы маленького рта сухо и скорбно поджаты. Коротко стриженные иссиня-чёрные волосы выглядят тусклыми и безжизненными. Ай-вэй, милая, неважно же ты себя чувствуешь! Впрочем, моя искренняя жалость была грубо и бесцеремонно отодвинута в сторону удивлением, если не сказать, потрясением. Я застыл на пороге, раскрыв рот, а женщина, на груди которой мерцала Длань Йисиры[31], хрипло и чуть насмешливо спросила:
— Это и есть моя замена?
Старик не успел ничего ответить, потому что меня прорвало:
— Почему вы сразу не сказали?! Это же... Нет, такой идиотской ситуации даже названия не придумать! Я не могу заменить ЕЁ!
Моя тирада вызвала подобие улыбки на губах йисини, а старик и вовсе расплылся от удовольствия:
— Почему же нет? Вы одного роста с Юджей, да и сложение похоже...
— Я — не женщина!
— Это, конечно, так, но не имеет особого значения, — авторитетно возразил купец.
— Я не смогу! У меня... просто не получится!
— Вам почти ничего не надо будет делать, молодой человек! Сопроводите меня на встречу, постоите за спиной и вернётесь обратно. Разве это трудно для Вас?
— Вы с ума сошли! — Я почти кричал, и йисини по имени Юджа презрительно скривила губы:
— Не шуми, парень. Тебе хорошо заплатят.
— Да при чём здесь деньги?! Я не собираюсь играть роль женщины!
— Да-а-а-а? — протянула она и хитро сощурилась. — Боишься не справиться?
Я грозно покачал поднятым вверх пальцем:
— На такие подначки не покупаюсь, можешь не стараться!
— А на какие покупаешься? — Юджа веселилась от души. Ну, хоть у кого-то из нас настроение хорошее...
— Ни на какие!
— Молодой человек, молодой человек... — Старик вцепился в мой рукав. — Вы обещали...
— И что?
— Вы... откажетесь от обещания?
Я открыл рот. Закрыл. Мысленно сосчитал до десяти, тщетно пытаясь успокоиться.
Да, обещал. Поспешно и легкомысленно. Мог же догадаться раньше! А теперь... Теперь поздно отпираться. Хлопнуть дверью и уйти? Уйти, оставив старика в компании с больной женщиной и отчаянием? Не слишком ли жестоко? Да и что я теряю? Репутацию? У меня никогда её и не было. А если учесть, что вашего покорного слугу тихо ненавидят как минимум две юные девицы, одна немолодая женщина и фрэлл знает сколько мужчин... А, была не была! Вложу ещё один камень в стену собственной гробницы.
— Нет.
— Вы... — Кажется, сейчас старик брякнется. На самом деле и основательно.
— Я не откажусь.
— Ох... — В этом вздохе было всё: облегчение, надежда, радость, удовлетворение от удачно совершенной сделки. Торгаш, что с него возьмёшь? — Тогда поспешим подготовить вас к выходу в свет.
...Когда я остался в исподнем, йисини, окинув критическим взглядом оголённые части моего тела, глубокомысленно изрекла:
— Да, «сбруя» должна быть впору.
И мы начали разбирать... сбрую.
Если честно, затея строить из себя женщину, да ещё женщину-воина, меня, что называется, «не грела». Но отказать старику я не мог. По двум причинам. Во-первых, потому что обещал... И если вы скажете, что обещание — всего лишь слова, я вынужден буду на вас обидеться. Не только слова, не только. Не буду углубляться в подробности — не время и не место для мудрых бесед, — но кое-что всё-таки поясню. Каждое изречённое слово ложится на страницы Книги Судьбы, хотите вы того или нет. Но если большая часть сих строк лишь вяло темнеет на пожелтевших листах, то обещания... обещания пылают сигнальными кострами. И огонь тем ярче, чем искреннее было данное обещание. Вы можете его не выполнять. Можете забыть, отказаться, стереть из памяти, но... Тот, что переворачивает страницы, однажды спросит за данные слова. Сумеете ответить? Если были честны сами с собой — сумеете. А в противном случае... И не думайте, что ваше посмертное воплощение избежит кары...
