Качая головой, он смотрел на идущие поперек ветра к «Сейле» корабли.
— Может, восстание… началось раньше? — предположила девушка.
— Если даже так… В любом случае такой хитрец, как Броррок, не пренебрег бы осторожностью.
— У него три корабля. Немалая сила.
— Но чтобы так сразу ее показывать?
— Что будем делать? Ждать их?
Раладан нахмурился.
Встреча в море, как обычно, возбудила интерес команды. Почти все собрались на палубе, глядя на капитана.
— Есть возможность кое-что узнать… Но, с другой стороны, оказаться среди трех таких кораблей почти то же, что положить голову под топор… вслух размышлял Раладан. — Бохед! — неожиданно крикнул он, а когда офицер подошел, распорядился: — Сундуки с Предметами поставь между мешками с провизией, ну те, с сухарями, ты знаешь. Запомни, у нас в трюме ничего нет. Скажи ребятам, что мы были в Дартане, в Нин-Айе.
— Есть, капитан.
— Еще одно: кораблем командует, — он показал на Ридарету, — Красотка Лерена. Запомни это хорошенько.
Девушка вопросительно посмотрела на него.
— Помнишь лица матросов, когда они тебя увидели? Вы все три совершенно одинаковые… Ты и твои дочери. Сходство всегда было велико, а с тех пор, как Рубин начал доводить вашу красоту до совершенства, вы стали почти неотличимы друг от друга. Броррок знает Лерену, но если даже ты ему покажешься немного другой, он подумает, что это из-за повязки на глазу. Ты потеряла глаз недавно, запомни. Справишься?
— Неужели Броррок никогда не слышал об одноглазой дочери Демона? спросила она. — В свое время на Агарах об этом немало говорили.
— Сколько лет назад это было… Эту историю давно уже причислили к сказкам. Броррок видел дочь Демона, и у нее было два глаза. Он скорее поверит в то, что дочь Раписа недавно лишилась глаза, чем в то, что дочерей Раписа несколько и к тому же одинаковых… Справишься?
— Не беспокойся… А если нет, то подожгу эти посудины.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Я много чего умею, — самоуверенно заявила она. — Это не всегда просто и не всегда легко дается. Очень утомляет… Но сегодня хороший день. Без проблем сожгу им паруса.
Сердце его забилось сильнее. Она была такой, о какой он всегда мечтал: беззаботной, самонадеянной, смелой. Он мог бы плавать вместе с этой девушкой по морям до конца жизни. Снова вести пиратский парусник через никому не известные проливы, поверять его воле течений, способных пересилить ветер, неожиданно появляться на торговых путях и пропадать без вести на многие месяцы… Он этого хотел. Больше ничего, этого ему было достаточно. Вся его жизнь была отдана морю и сражениям.
Наблюдая за кораблями, двигавшимися им наперерез, он неожиданно для самого себя заговорил:
— Раньше мы об этом не говорили… Разве что раз-другой, мимоходом… Что с твоими дочерьми, госпожа?
— А что с ними должно быть? И не называй меня «госпожа», иначе я в конце концов рассержусь.
Он улыбнулся:
— Теперь — все-таки «госпожа». И даже «капитан». Так я обращался к Лерене… Они тебя не волнуют? Твои дочери?
— Раладан, — серьезно сказала она, — а разве они когда-нибудь меня по-настоящему волновали? Если я что-то и приобрела благодаря тому, что ношу в себе эту красную силу, то только то, что перестала себя обманывать… Старик был прав, когда говорил, что я нашла свое добро. Всякого рода. Ведь я всегда хотела быть такой, как Демон. Но отца я не знала, а воспитывала меня мать. Я любила ее. Каждый раз, когда ты говорил мне, что мир не черно-белый, а попросту серый, тебе отвечала она, не я. Ты слышал ее слова, а еще больше — ее мысли и желания. Дальше объяснять, почему так происходило?
— Не надо.
— Вот видишь. Потребовалась долгая война и великая сила, чтобы сделать меня такой, какой я должна была быть на самом деле. Чтобы разрушить проклятую скорлупу, в которую меня заковали тогда, когда я не могла и не умела защищаться. Я боролась с тем, что мне приказано было видеть в черном цвете; меня убедили и научили, что черное достойно истребления… Я была словно выдрессированный для борьбы раб. Разве те, что убивают друг друга в Роллайне, на потеху дартанской толпы, испытывают друг к другу ненависть, враждебно настроены друг к другу по своей природе? Нет, просто их обучили драться с такими, а не с другими противниками. Я была рабыней, обученной сражаться. Однако мне дали свободу. Теперь я могу выбирать, с кем и для чего я хочу бороться. И это наверняка не то, с чем я боролась прежде. Я это точно знаю. — Она отбросила волосы со лба точно таким же движением, как это обычно делала Риолата. — Но бороться я хочу и буду! — добавила она.
Она задумчиво ткнула его в грудь пальцем.
— Я ищу союзника, — сказала она с преувеличенной серьезностью, подчеркивая вес своих слов энергичным кивком.
Он лишь с улыбкой покачал головой.
— Не без причины, — продолжала она, — я столько расспрашивала тебя об Агарах… Думаю, Раладан, все хорошо. Пока. А ты?
— Собираешься заключить перемирие? С ней?
— А почему бы и нет? По крайней мере на какое-то время… Риолата посеяла, Лерена соберет урожай… а мы его продадим.
— Семена, — поправил он.
— Какое мне дело до ее фальшивого имени? Ведь не для нас же она его взяла.
— Да, но ты сказала: Лерена.
— Ну и что?
Он в замешательстве посмотрел на нее.
— Лерена, — повторил он еще раз.
— Ну хорошо! — не выдержала она. — Я что, плохо выговариваю? Наверное, я знаю имя собственной дочери, каким бы оно ни было!
— Но ведь, кажется, ты говоришь о ее сестре, о Риолате, не так ли? — Он тоже не выдержал. — Семена-Риолата!
Она уставилась на него:
— Погоди, так ты думаешь?.. Но… Раладан! Ты что, не знал?
У него беспомощно опустились руки из-за дурного предчувствия…
— Чего не знал? — тупо спросил он. — О чем?
— Ты отдал меня в руки Лерены! Не Риолаты! Я даже на мгновение не подумала о том, что ты не знаешь! Фальшивым именем «Семена» пользовалась Лерена!
Он оперся о планшир.
— Ради всех морей… Ты не ошибаешься?
Она посмотрела на него с неподдельным изумлением и еще — с жалостью.
— Кто же их должен различать, если не я? — спросила она. — Ты мне не веришь?
— Ты была тогда… — начал он.
— Не в своем уме? Чушь и еще раз чушь! Я тебе уже говорила, что все помню! Повторить? Я помню все, Раладан, даже ледяной снег с водой на лице!.. Каждую подробность, какую только можно помнить через несколько месяцев! А мы разве говорим о деталях? Еще раз повторяю: Семена, которую я видела, и Лерена — одно и то же лицо! Где Риолата — не знаю.
