Ничего не сказал, можно или нельзя разорять дворы Годуновых, коих на Москве скопилось изрядно. Ничего не сказал и об иноземных докторах, которых так пестовал Борис за умение изготавливать, как считали москвичи, яды для неугодных — те чванились царской милостью, еще больше вызывая всеобщую ненависть: купцов, дворян, бояр, особенно же русских лекарей, не менее иностранцев знающих свое дело, умеющих и лечить, и зелье готовить. Он точно знал, кто и куда поведет толпы москвичей, ибо он со своими сторонниками еще несколько дней назад определил, кого следует знатно наказать. На себя он брал Семена Годунова и лекаря Габриэля. Он на том тайном совете так и сказал:
— Мои слуги возбудят против них часть толпы и поведут за собой. Габриэль, конечно, достоин смерти, но давайте поклянемся, что примем все меры, чтобы кровь не пролилась.
— Но разве Семен Годунов не достоин прилюдной казни?!
— Достоин. Но пусть и его судьбу решит Дмитрий Иванович.
Не все тогда согласились на бескровье, у иных чесались руки, но большинство приняло сторону Бельского и пообещало своих слуг строго предупредить, чтобы не озоровали, слишком распоясавшись. Именно потому так уверенно говорил Бельский о бескровности при наказании ненавистных Годуновых.
Довольны ли были князья Мстиславский и Шуйские подобным поворотом событий? Скорее всего, нет. Особенно Шуйские. Но никто из них даже вида не подал. К тому же, если рассудить здраво, без оглядки на местничество, Богдан заслужил стать хотя бы временным правителем; он вполне заслужил чин великого боярина, звание слуги ближнего, то есть первого советника: он спас жизнь царевича, но не только, хотя это главное из главных — он умело провел его через тернии и в конце концов подготовил в основе своей борьбу царевича за свои права. А Москва? Она теперь готова встретить наследника престола с радостью, а разве это не заслуга в основе своей именно Бельского, ибо еще малое время назад москвичи ужасались при одном только слове Самозванец.
Пусть правит.
Первый доклад. От атамана Корелы:
— Федор Годунов, Мария Годунова-Скуратова и Ксения под стражей в старом кремлевском доме Бориса Годунова. Вся кремлевская рать разбежалась. Возбужденные толпы начали громить и грабить кремлевский дом Семена Годунова.
— Передай: пусть не вмешивается, сторожит лишь Федора Годунова, не позволив толпе ворваться к ним в дом.
— Будет передано.
Следующий доклад от воеводы боевых холопов:
— Дом Габриэля разграблен, сам он избит до бессознания. Идем громить дома других докторов-немцев.
— Что избили Габриэля — плохо. Впрочем, ладно. Что сделано, то сделано. Других не бейте.
— Постараемся сладить с толпой.
Потом еще и еще доклады. Остервенели москвичи. Разгулялась вольница. Не только Годуновых грабили, но отчего-то всех Сабуровых и Вельяминовых. К удивлению Бельского, Мстиславского и Воротынского. Они, однако, не стали препятствовать толпе. Видимо, кто-то из бояр сводит с ними свои счеты.
— Продолжим Думу, — позвал за собой Богдан Мстиславского и Шуйских. — Определим, кого пошлем к государю с повинной в Тулу.
Сам он собирался опередить посольство личным вестником о событиях в Москве и предупредить об осторожности в обращении с взятыми под стражу царицей Марией, Федором и Ксенией, ибо мнение народа переменчиво, в характере русских людей жалеть опальных и низверженных.
Сумел он, однако, отправить посланника с наказом своим лишь на следующий день: посольство к царю Дмитрию Ивановичу составить оказалось не так-то легко. Перво-наперво Дума определила, что в него должны войти все сословия по праву выбора собраниями, и чтобы начать исполнять такое решение потребовался остаток дня до самого позднего вечера.
Ночь Богдан писал письмо Дмитрию Ивановичу, утром отправил с вестником и — вновь на Думу. Решать вопрос самый главный, кто представит государю посольство? И тут — началось. Каждый думный боярин непременно желал войти в состав посольства, а некоторые, не стесняясь, предлагали себя по знатности рода, как они утверждали, в руководители. Споры разгорелись нешуточные. Даже за бороды начали друг друга хватать.
Бельский не выдержал:
— Тесто сбивать мало кому хотелось, а на блин все горазды. Еще и первый блин ухватить намереваетесь! Мое слово такое: во главе посольства — князь Мстиславский. Его правая рука — князь Воротынский и думный дьяк Власьев. Они не прятались по своим вотчинам, а действовали. Их право стать в посольстве первыми. Остальных, кого еще из думных, предлагайте вы. Решать станем поднятием руки.
Получили поддержку большинства князь Петр Шереметев и Андрей Телятевский.
Вроде бы все, можно объявлять о конце собрания, но князь Воротынский поднялся со своим словом:
— Не совсем ладно мы решили. Мое мнение такое: посольство должен возглавить Богдан Яковлевич Бельский, а на Москве останется князь Мстиславский. До возвращения посольства. В управлении он не менее опытен, чем окольничий Бельский, а Богдану Яковлевичу сам Бог положил бить челом от Москвы государю нашему.
Богдану легло на душу предложенное Иваном Воротынским, и он вместо того, чтобы наотрез отказаться от столь великой чести, молвил смиренно:
— Как решат бояре.
Думные бояре — тертые калачи, моментально уловили настроение назначенного народом на Красной площади правителя и рады были избавиться от него, не думного боярина, значит, значительно ниже их по месту. Подняли руки все до единого.
Великую ошибку допустил оружничий, можно сказать, роковую. И поймет он это совсем скоро.
Поехало невероятно громоздкое посольство только через несколько дней. Торжественно. Вместе с посольством в Тулу устремились стольники, стряпчие, дворяне, дьяки и столичные купцы, даже не избранные в посольство, а по собственному разумению и желанию. Им не отказывали, тем более, что купцы по уговору с боярами и дворянами раскошелились для приемного пира, для чего извлекали на свет божий шатры, в которых Борис Годунов потчевал дворян накануне своей коронации. Шатры эти, установленные в определенном порядке, напоминали видом крепость с величественными башнями и были весьма вместительными, а изнутри расшиты золотом.
Поначалу пир предполагалось устроить в Туле, но посольство известили, что государь переезжает в ближайшее время в Серпухов, поэтому в Серпухов заблаговременно отправили служителей Сытного приказа и Кормового, десятки поваров, не менее поварят, нужное число слуг, съестных запасов и вин заморских.
На полпути посольство остановилось, ожидая вести, что Дмитрий Иванович в Серпухове и готов принять челобитчиков из Москвы. И тут мимо них, не останавливаясь, не поведав, чего ради они спешат в стольный град, проскакал внушительный отряд детей боярских во главе с воеводой Петром Басмановым, с которым рядом скакали князья Голицын и Масальский да дьяк Сутупов.
Бельский встревожился: почему не известил царь-батюшка его, своего опекуна, о каких-то принимаемых мерах? Они же условились, что до венчания на царство Дмитрий Иванович остается опекаемым.
