Аланом тогда, еще в студенчестве, не взбирался на Эльбрус. Теперь парень корил себя за упущенную возможность и тосковал за внезапно обретенным и потерянным в прошлом походе другом. Где сейчас Алан? Жив ли он?
На одном из привалов, дождавшись пока уснет утомленная походом Ольга, Сергей подсел к костру рядом с Кудеяром.
— Скажи, дед, я еще увижусь со своим другом? — спросил он у волхва.
— Не все тайны грядущего доступны мне, Сережа, иначе я давно стал бы гораздо богаче и могущественнее, чем я есть, — вздохнув, ответил старик. — Но имеется у меня предчувствие, что вы с Аланом еще обязательно свидитесь.
— А мы победим ведь? Что по поводу этого похода говорится в истории? Ты сможешь привлечь на нашу сторону зверей, как в битве при Снови?
— Слишком много вопросов, Сережа. Хвалю твою любознательность. Начну с последнего — к сожалению, здешние звери не слушают меня — это было возможно только на нашей земле, в наших лесах. Теперь по поводу нашего похода… Так вот самое интересное, что сведений об этом походе в истории вообще нет. А историю я знаю неплохо, уж поверь мне. Скажу больше, про Новую Хазарию и кагана Исхака ни в наших научных трудах, ни в данных археологических раскопок я тоже информацию никогда не встречал. Значит, своим вторжением в этот мир мы с Шуриком Знаменским изменили ход истории.
— Вот это да! И как же это повлияет на события в XXI веке? — озадаченно спросил Матвеев. — Ведь непременно же должно повлиять! Помню, фильм когда-то смотрел интересный… «И грянул гром» называется… Так вот там человечество дошло до такого уровня прогресса, что изобрели машину времени и стали организовывать экскурсионные туры в прошлое. Главными условиями при этом были: ничего после себя не оставлять, ничего из прошлого не приносить и ничему там не вредить. Но один из путешественников во времени случайно наступил на бабочку, принес ее на подошве в наш мир, и это привело к необратимым последствиям в будущем. А тут вы не на бабочку наступили, а целое государство из руин пробудили. Причем государство явно неслабое. И пока ни у кого, включая Тмутараканского князя, аланского царя и половецкого хана нет четких идей, как с этим врагом справиться. Может у тебя есть мысли по этому поводу?
— Однозначно тоже сказать не могу, но мы должны, просто обязаны победить. В противном случае хазары победят нас. А тогда и пророчество не сбудется, и мы никак обратно в наш мир не попадем.
Кудеяр разворошил палкой затухающий костер. Яркие искры снова весело запрыгали по пылающим веткам. Несколько минут они оба молча сидели, устремив взгляды на языки пламени.
— А что касается нашего мира и мира этого, — продолжил старик спустя какое-то время, — Было мне видение как будто едем мы с тобой на телеге по широкой дороге по степи. И уставлена эта степь до горизонта такими же телегами, почти вплотную стоящими друг к другу и едущими вперед. Только одна телега на полсажени дальше нашей ушла, другая — отстает на несколько вершков. Посмотрел я по сторонам и увидел, что на каждой из телег происходят совсем не связанные с другими действиями. И хоть телеги сами по себе небольшие, но присмотревшись, можно было в них увидеть много деталей, как будто бы кино смотришь. Например, на одной Иван Грозный на бояр ругается, на другой — рыцари в крестовый поход собираются, в третьей — китайцы Великую стену строят. А где-то вдалеке я увидел телегу, на которой была моя ленинградская квартира и в ней грустящая постаревшая жена. И понял я, что эти телеги — параллельные миры, и нас с тобой угораздило попасть в один из них. Следовательно, меняя историю здесь, мы вряд ли вызовем какие-либо последствия в нашем мире.
— Ух ты! Круто! — восхищенно перебил его размышления Сергей. — То есть, меняя ход истории в этом мире, мы своему миру и не вредим, и не помогаем! Значит, по идее, можно здесь делать что угодно?
— Не совсем так. Что угодно делать не получится, ведь здесь тоже есть свои законы. И если ты их нарушишь, и тебя казнят здесь, далеко не факт, что ты таким образом снова сможешь попасть в свой мир. А вот когда мы раздобудем золотую пластину со змеей…
Тут их диалог прервали подсевшие к костру ученик Матвеева Соломон и его старший брат Давид.
— Добрые люди, можно с вами у костра погреться? А то совсем мы продрогли в этих горах. Ветры здесь похлеще, чем у нас в Тмутаракани зимой.
— Садитесь, конечно, — сказал, подвигаясь, Кудеяр. — Но дозвольте и мне полюбопытствовать, отчего вы, природные хазары, идете воевать против своих соотечественников и единоверцев вместе с нами — гоями, которых вы обычно презираете?
— Ты сейчас сказал обидно, старик, — вспыхнул Давид, — Мы идем воевать вместе с князем, которому присягу давали, за землю, на которой живем мы, жили наши отцы и деды еще задолго до князя Владимира. Что может быть важнее и святее этого?
— А помимо этого, я, как будущий лекарь, собираюсь помогать нашим раненым и еще глубже постигать лекарскую премудрость, — добавил его брат Соломон, — А где это можно сделать лучше, чем на поле боя? Так что наше место здесь.
— Кроме того, если, не дай Всевышний, люди кагана Исхака захватят Тмутаракань, жечь дома и грабить они будут без разбора, кто русич, кто касог, а кто хазарин, — добавил Давид, — Поэтому лучше остановить врага на чужой земле, чем допускать его на нашу.
— И хоть мы с вами по-разному одному и тому же Богу покланяемся, — не умолкал Соломон, — но живем на одной земле, покупаем еду на одном и том же рынке, любуемся восходом солнца над одним и тем же морем. Значит, и врага общего мы тоже должны бить вместе.
— Молодцы братья! Не правда ли, Кудеяр? — с гордостью сказал Матвеев. — Моя школа. Так держать!
— Да, я этот вопрос неспроста задал, — ехидно улыбнулся старик. — Хотел проверить ваш боевой дух. И очень рад, что он силен, а значит, нашим врагам несдобровать. Не обижайтесь — я старый человек, есть у меня такая привычка — люблю каверзные вопросы задавать. Но это я не со зла. Ведь не бывает плохих народов, но во всех народах бывают плохие люди. Хвала богам, вы к ним не относитесь. Лучше выпейте с нами бодрящего напитка.
И он протянул братьям флягу с приготовленным им травяным чаем, который действительно бодрил и придавал силы. Висящее в воздухе напряжение исчезло, и все
