class="p1">Он был очаровательным, внимательным хозяином, как и подобает человеку его привилегированного происхождения. Конго, однако, был угрюмым, задумчивым существом. Он ушел в свою скорлупу, и его безмолвное присутствие нависло над столом, как огромная грозовая туча на горизонте, приближаясь все ближе и ближе, неся с собой могучую бурю.
Во второй половине дня Вороновы переоделись в свои купальники и загорали между погружениями в открытом бассейне яхты. Они болтали друг с другом и с да Куньей тоже, хотя Конго по-прежнему почти не произносил ни слова. Настя внимательно следила за одетыми в костюмы телохранителями, считая троих из них, хотя не исключено, что еще несколько находились под палубой, отдыхая перед ночной сменой. Она подумала о том, чтобы предупредить Кросса об их присутствии. Нет, риск слишком велик. Если сообщение будет перехвачено, им конец.
Вскоре наступил полдень, и настало время переодеваться к выпивке, а потом ужинать: суп из омаров, за которым последовал супремат де волайль (цыпленок, тающий в хрустящей коричневой кожице), поданный с рисом и чудесно свежими зелеными овощами, с идеальной крем-карамелью. Еда была простой, но приготовленной в соответствии с трехзвездочным мишленовским стандартом, который поднял ее до уровня, близкого к высокому искусству. Вина, которые, как известно, трудно поддерживать в хорошем состоянии на море, особенно в тропиках, были так же хорошо подобраны и восхитительны, как и еда. Это была трапеза для поднятия самого низкого духа, достаточно хорошая, чтобы позволить сестрам забыть, по крайней мере, пока они сидели за столом с откинутым парусиновым тентом, открывающим бесконечное величие облачного ночного неба, что они находятся в смертельной опасности.
Где-то на юге, на борту "Гленаллена", трое мужчин изо всех сил старались сдержать свой собственный инстинкт насилия.
- Ради Бога, босс, забудьте этот чертов сигнал радара и просто дайте перехватчику разорваться, - взмолился Пэдди О'Куинн. “Моя жена на борту этой чертовой яхты.”
“И моя женщина тоже.”
“Да, я знаю, мне очень жаль . . . Но Иисус плакал! Ну и что, если они увидят, что мы приближаемся? Они ни в коем случае не несут с собой ничего, что может причинить нам вред.”
“Они ведь не должны причинить нам вреда, правда? Они причинят боль женщинам. Слушай, я все понял. Если мы пойдем слишком медленно, с ними может случиться все, что угодно. Если мы уйдем слишком рано, с ними может случиться все, что угодно. Мы должны точно рассчитать это время, или . . . ”
Кросс не закончил фразу. Но ему и не нужно было этого делать. Каждый мужчина там думал о Насте и Женьке. Они точно знали, как прошла остальная часть фразы.
Обед был уже закончен. В Конго было больше разговоров, больше выпивки, больше молчания. Наконец Настя сказала, что идет спать, сославшись на усталость после двух ночей и нескольких дней пути.
“Конечно, я все прекрасно понимаю” - сказал да Кунья. - Мы скоро остановимся на ночлег, чтобы вы могли спать более спокойно, а утром проснетесь и - вуаля! - рай. Он называется Малабо. Я думаю, вам это очень понравится.”
“Я уверена, - сказала Настя, потому что то, как да Кунья произнес слово “Малабо” со своим французским акцентом, действительно звучало неотразимо. - Я думаю, тебе тоже пора спать, Поля, - сказала она Женьке. “Я уверена, что утром будет много работы . . . Как только мы окажемся в раю.”
Сестры спустились в каюту Насти. Когда за ними закрылась дверь, Женя уютно устроилась в объятиях сестры.
“Я так рада, что нашла тебя, - прошептала она. “Мне было так одиноко без тебя.”
“Я тоже рада, - согласилась Настя, - но сейчас уже далеко за полночь. Нам обоим нужно немного поспать. И я должен быть твоим боссом, который заботится только о твоей способности делать свою работу. Время, чтобы вернуться к своей каюте.”
“О, тогда очень хорошо.- Женя надула губы. “Но я буду скучать по тебе.”
“Не забудь запереть дверь, - добавила Настя, обращаясь к спине сестры. Неужели она меня слышит? Может, мне пойти за ней? - удивилась она. О, перестань волноваться! Она уже взрослая женщина. Она может сама о себе позаботиться.
Что за дерьмо ты заставила меня съесть сегодня вечером?- прорычал Джонни Конго.
“Это, - ответил Матеус да Кунья, который с каждой секундой все больше жалел о своей связи с Конго, - французская кухня, самая лучшая еда в мире.”
- Ну и что? Французская еда для пидоров была именно такой, какой она показалась мне на вкус. Просто дай мне тарелку домашней жареной курицы или хороших жирных ребрышек, зажаренных на гриле по-техасски, пока мясо не отвалится от костей. Вот об этом я и говорю.”
Он задумался еще немного, сжимая хрустальный бокал, наполненный чистым скотчем, едва видимый в гигантском кулаке, ярость внутри него теперь была почти осязаема. - Гон, сыграй мне что-нибудь, - прорычал он. - "Послушай моего человека Джей-Зи” - он повозился с телефоном, нашел то, что искал, и подключился к корабельной звуковой системе. “Речь идет о брате, который говорит тупому белому копу: "Ты не можешь меня трогать, дурак.’”
Через секунду вся комната, казалось, взорвалась оглушительным грохотом. Это прозвучало для Матеуса да Куньи как физическое нападение на его уши. Конго послушал рэпера, распевающего над грохочущим хэви-металлическим риффом, и подошел к да Кунье. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали. - “У меня есть кое-какие дела. Прикоснись к музыке, я ... оторву твою чертову рожу.”
Да Кунья остался в комнате. Поведение Конго было последним, в чем он нуждался. Через несколько дней первые из явно спонтанных беспорядков, которые должны были начать процесс восстания, должны были обрушиться на город Кабинда. Он должен был планировать, концентрироваться, обдумывать все возможные варианты развития событий, но не мог слышать, как думает над музыкой. С другой стороны, никто не слышал, как он кричал в дверь, из которой только что вышел Конго, кричал, как сильно он его ненавидит.
Капитан "Фокон д'Ора" наблюдал за их швартовкой у берегов Малабо. Он оставил одного из своих людей на мостике на тот случай, если клиенты передумают и решат снова отплыть посреди ночи. Люди, которые могли позволить себе арендовать такую лодку, никогда не задумывались, разумны ли их требования или практичны. Они просто ожидали, что им немедленно и беспрекословно подчинятся. Значит, кто-то должен
