Он явно вошел в режим стратегии и что-то контролил. Возможно агентурные миссии.
Я пока еще раз постарался осмотреть округу и терем. Место, действительно, странное. Ощущение, что за ним хорошо следили последние дни, но жить не жили. Дороги нехоженые, ни скота, ни домашней птицы. Двор зарос молодыми деревцами. Не нравятся мне такие заброшенные поместья. В них творятся темные дела.
Мог бы еще последить за Сандисом., но шпионаж прервали. Сквозь видение я услышал настойчивый стук в дверь.
Охрана сообщила, что Мирамоно-но Кайси ждет меня у реки. Время пришло. У Сандиса своя важная встреча, а у меня своя. И собрав отряд охраны, я отправился к реке, провожаемый последними лучами заката.
Мирамоно-но Кайси выглядел намного хуже, чем в нашу прошлую встречу. Силы его явно были на исходе и уже не оставалось терпения, чтобы хоть как-то скрывать свою болезнь. Я заметил в руках яномейца белую трубку. От нее шел дымок с знакомыми приторно-гнилостными нотками. Ашмин. Яномеец жадно затягивался губительным зельем.
— Эта гадость убивает душу и разлагает мозги, — с осуждением произнес я.
— Смерть настигнет меня раньше, чем пагубные эффекты зелья, — ответил посланник Мирканто.
Говорил он об этом удивительно спокойно. Даже с улыбкой. И почему Мирканто не помогла своему избраннику? Или же он уже получил от нее некие гарантии и оттого так спокоен?
Мирамоно приглашающим жестом указал на водную гладь, которая потеряла всякий блеск, обратившись черной, бурлящей массой. Через мгновение там уже образовался магический водоворот, ожидающий нас. Я шагнул в него. Сомнения прочь.
Меня опять несло вдоль образов океанических глубин. Я видел горы сокровищ, хранимые подводными змеями. Видел полчища черных крабов, что отбирают у мертвецов бронзовое оружие и стаскивают его в тайные хранилища. Видел как сирены резвятся над разбитыми остовами кораблей. Эти образы просто побочный эффект магии или очередная демонстрация могущества? Думаю, что второе. Мирканто старалась показать свою силу.
Мы с Мирамоно вынырнули, чтобы сухими выйти из воды и направится к зиккурату. Ожерелье с заточенной душой светилось как фонарь, обозначая мне путь сквозь вечерние сумерки. Джунгли вокруг сотрясались от хищного рыка, обезьяньего визга и птичьего клекота. Все живое здесь словно бы чувствовало важность грядущего момента. Триумвир Империи посетил их глухой край.
И вот на фоне тёмных небес опять возникла громадина зиккурата. Храма-дворца, который возводился как символ вечной власти, но стал гробницей своего хозяина и его неуемных амбиций.
Мы медленно шли по древним плитам вдоль жертвенных колодцев, от которых несло ашмином и смертью. Мириады мелких мошек кружились тучами над мутной жижей внутри ашминовых инкубаторов. Мирамоно-но Кайси с трудом поспевал за мной. Он чуть не упал, когда мы проходили участок, где древние плиты были обожжены и растрескались. Споткнулся.
Мы дошли до лестницы и Мирамоно, задыхаясь, произнес:
— Идите дальше сами. Я вас лишь задержу. Орондо-ками ждет.
Я кивнул и начал восхождение. Откуда-то из джунглей и с боковых этажей зиккурата зазвучал ритмичный бой барабанов. Сквозь него я мог различить обрывки напевов. Мы явно были здесь не одни. Похоже верные Мирканто люди и существа собирались тут на праздник. Приближаясь к вершине зиккурата, увидел сотни огней костров среди джунглей вокруг. Я не пытался рассмотреть пляшущие тени, собравшиеся там, но ощущал атмосферу толпы. В воздухе повисло ожидание чего-то значимого.
И вот я подошел к большим вратам зиккурата. Поднял ожерелье повыше, освещая путь. Внутри меня ждал мрак главного коридора, где потолок поднимался вверх на три моих роста, а стены украшали оскаленные изваяния разъяренных монстров. Спереди доносились крики и шум как на гладиаторских играх.
— Убивают… на арене, — послышался из ожерелья шепот заключенной в нем души.
Узнала знакомое действо.
Из коридора я вышел в древний зал для приемов и советов, ныне обращенный ареной. На высоких каменных трибунах, где когда-то заседали жрецы и вельможи, ныне расположились приспешники Мирканто. Здесь были ее бледнокожие избранные, гибриды, человекообразные чудовища и просто фанатики, посвятившие свои короткие жизни служению смерти. Круглое пространство зала меж трибун играло роль арены. Но в отличие от имперских гладиаторских игр тут не спешили убирать трупы. Около сотни мертвых тел обнаженных или в набедренных повязках валялись по краям. Мужчины и женщины, люди и нелюди. Теперь лишь туши мяса, чья кровь стекает к углублению в центре. Вряд ли тут часто проходит смертоубийство таких масштабов. Игрища в честь моего визита?
Освещали все это зрелище синие колдовские огни, парящие далеко под потолком. Их мерцание было не очень ярким, но в нём я довольно отчетливо видел трибуны и арену с трупами.
— Палач, Палач! — начали скандировать беснующихся трибуны.
Это про меня. Только зачем я здесь? Сражение на арене перед толпой дегенератов в мои планы на сегодня не входит. Очень надеюсь, что Мирканто это понимает.
На арене как раз завершался бой. Невысокий, жилистый избранный, в котором я быстро узнал Екила, дорезал раненых противников. Троим сулимцам вскрыл горло, а затем повернулся ко мне с мрачным взглядом, поднял руки с двумя клинками и толпа на трибунах грянула пуще прежнего:
— Палач, Палач, Палач!
Уже ждал, что Екил пригласит меня на арену и бросит вызов. Конечно, драться с ним я не собирался. Использовал бы свой колдовской меч, а если бы он не сработал против избранного Мирканто, то рискнул бы прибегнуть к силе Порчи. Но бывший венатор начал отступать, покидая арену и в то же время приглашая на нее меня. Так это не вызов? Чего этот цирк уродов ждет от меня? Пламенной речи?
Ожерелье вспыхнуло ярче, приглашая меня к центру арены. Я ощущал настроение заключенной внутри души. Ей не нравилось здесь, но приходилось повиноваться превосходящей силе, правившей в этом месте. Ладно. Подыграем вам немного.
В центре арены я ощутил себя крайне неприятно. Вот значит как чувствует себя гладиатор? Оскаленные лица на высоких трибунах. Гулкие смех и гомон толпы, которые могут стать твоим реквиемом. Так жила Касс до того как мы встретились.
Но вдруг голоса утихли. Ожерелье в моей левой руке потускнело и я ощутил страх в эмоциях заточенной души. От толпы сложно добиться тишины. Даже если сотни людей молчат, то обязательно кто-то двинется, почешется, прочистит горло. Однако сейчас все в зале умудрились создать практически тишину. И во время этой торжественной паузы я услышал шаги с противоположной стороны арены.
Рене Рег Лания не изменилась с нашей прошлой встречи. Колючие черные пряди, не достающие до плеч. Нижнюю часть лица закрывала красная повязка с орнаментом оскаленных акульих зубов. В темно-лазурных глазах цвета вечернего
