путешествие в новую и развивающуюся страну, прежде чем перейти к рассказу о самом важном для меня опыте за последние годы. Но для этого мне придется вернуться в Гайд-парк вскоре после того, как Марокко добилось независимости от французского колониального господства.
Однажды позвонил Арчи Рузвельт, один из экспертов Госдепартамента по арабскому миру, и спросил, может ли его старый друг заглянуть ко мне домой на чай. Я ответила, что буду рада принять его у себя в гостях, но была поражена, когда подъехал огромный лимузин. Из машины вышла маленькая девочка, за ней американка, потом марокканка и, наконец, двое марокканских мужчин с огромной коробкой цветов.
Я не ожидала увидеть такую делегацию, но оказалось, что один из них был главным советником султана Марокко Мухаммедом V, который позже стал королем Мухаммедом V. Они приехали, чтобы возложить цветы на могилу моего мужа, а я думала, что они просто придут на чай. Они объяснили, что ожидали встретить двух чиновников из Госдепартамента, добравшись до Гайд-парка, но что-то пошло не так, и они появились позже.
После чаепития советник султана довольно таинственно встал и сказал: «Миссис Рузвельт, я хотел бы поговорить с вами наедине».
После того как все покинули комнату, он продолжил: «Мы, марокканцы, никогда не забываем добрые поступки. Султан просил сказать вам, что помнит вашего мужа как главу иностранного государства, который бескорыстно делился с ним советами. Он хочет передать, что, по его мнению, между Францией и Соединенными Штатами не было бы никакого секретного договора о создании военно-воздушных баз США в Марокко, если бы ваш муж был жив. Но мы не обвиняем Соединенные Штаты в том, что они заключили договор, и сейчас мы не собираемся создавать никаких трудностей в переговорах о размещении баз между вашим правительством и нашим. Кроме того, Султан приглашает вас посетить Марокко».
Несколько месяцев спустя мои друзья из Нью-Йорка сообщили о проблеме, с которой в Марокко столкнулась большая группа евреев, желающих мигрировать в Израиль. Французское правительство выдало им визы, и они были готовы уехать, но в последнюю минуту марокканские официальные лица начали строить препятствия для их отъезда.
«Французскую полицию отозвали, и арабы очень враждебны по отношению к евреям, – сообщили мне. – Сейчас они находятся во временных лагерях, которые переполнены и лишены санитарных условий, и люди боятся эпидемии. Мы пытались сделать хоть что-нибудь, чтобы освободить их, но безуспешно, и не смогли получить никаких известий от султана. Как вы думаете, не послушает ли он вас в этом вопросе?»
«Я напишу ему письмо», – ответила я и сразу же приступила к делу, сказав, что евреи, видимо, находятся в опасности и что может возникнуть эпидемия, способная распространиться на весь район. Я отметила, что знаю, как султану интересны все люди, и выразила надежду, что он сможет облегчить ситуацию. Мое письмо не получило ответа, но вскоре после этого я узнала, что группе евреев выдали необходимое разрешение покинуть Марокко и что они отправились в Израиль примерно через две недели после того, как я написала султану.
В 1957 году наследный принц Марокко и его сестра посетили Соединенные Штаты, и наследная принцесса приехала ко мне в гости. Ее сопровождали жена марокканского посла и несколько других дам, а также марокканский министр при ООН. Собираясь уходить, принцесса коротко переговорила с министром, и он повернулся ко мне.
«Моя принцесса говорит, что ее отец, султан, приглашает вас посетить нашу страну».
Позже, зимой 1957 года, доктор Гуревич сказал, что планирует взять свою дочь Гранию на каникулы в Северную Африку, и мы решили вместе поехать в Марокко. К нам присоединились мой сын Эллиот и его жена.
В аэропорту нас встречал губернатор Касабланки, одетый во все белое, и представитель султана. С ними был Кеннет Пендар, которого Эллиот и доктор Гуревич радостно поприветствовали. Эллиот служил в рядах ВВС в Марокко во время войны и был приписан к своему отцу, когда Франклин и Уинстон Черчилль проводили свою историческую конференцию в Касабланке, поэтому он хорошо знал этот район. Мы провели в Касабланке всего один день, прежде чем отправиться в столицу, город Рабат.
Меня очень заинтересовала страна, которую мы проезжали, и ее люди. Я никогда не считала французов лучшими колонизаторами в мире, но, раз уж на то пошло, ни одна страна не может дать другой все, что ей нужно. Французы оставили в Марокко хорошие дороги и больницы. При маршале Лиоте они сохранили и кое-что от старого колорита страны. Вместо того чтобы разрушать древние арабские города ради строительства новых зданий, они постарались возводить новые дома за пределами старых районов. Однако марокканские французы почти обладали монополией на электроэнергию и полив, а арабские поля, мимо которых мы проезжали, были сожжены сильной засухой. От этого, естественно, арабы не становились дружелюбнее по отношению к французским колонизаторам. Арабские школы были бедные, в стране царила безграмотность, и, как обычно, уровень жизни народа был очень низок. Марокканцы ценят свою независимость, но правительству пришлось начинать почти с нуля, и многое еще только предстояло сделать.
Вообще говоря, мне показалось замечательным, что коммунизм не привлек марокканский народ, который по большей части живет в опасных условиях.
Султан лежал в больнице после операции, но всего через пару дней пригласил всю нашу группу во дворец. Мы приехали туда ближе к вечеру, и нас сразу же провели в большую приемную. Стулья были расставлены по комнате полукругом. На полу лежали прекрасные ковры. Мухаммед V ждал нас, сидя на возвышении в большом кресле. Несмотря на перенесенную операцию, он встал, чтобы поприветствовать меня, и я представила ему других членов нашей группы. Пока мы болтали, нам подали закуски, и султан вежливо расспросил гостей об их интересах и занятиях. Через некоторое время все ушли, но нас с Эллиотом попросили остаться для менее формального разговора.
Султан был молод и красив, с нежными и добрыми чертами лица. В его глазах светились искры юмора, а тонкие руки выразительно пропускали через пальцы обычную нить с бусинами. На нем были длинные одежды, белые поверх другого нежного цвета, и маленькая шапочка. Из его разговора стало ясно, что он насторожен и глубоко обеспокоен благосостоянием людей, их потребностью в экономической безопасности и в помощи в развитии социальных услуг. Но еще он хорошо знал о международных сложностях, затрагивающих арабский мир. Из его замечаний я поняла, что султан надеется, что три североафриканские страны – Марокко, Тунис и Алжир – станут своего рода мостом между Востоком и Западом, помогут ослабить напряженность, которую создал экстремистский арабский национализм в таких странах, как Египет и Сирия, и добиться лучшего взаимопонимания между народами.
С момента нашего прибытия я чувствовала, что марокканцы относятся к Соединенным Штатам с
