class="p1">— Джек… влюблен… в меня?!
— О господи! Он мыкается по поместью уже которую неделю и сводит меня с ума. Я уже готова была приказать Элиасу заложить двуколку и отправиться за тобой! — внезапно Сибил посерьезнела. — Эбби, а ты? Ты любишь его? Скажи мне правду.
Глаза Эбби заблестели и она кивнула, но все-таки спросила:
— Он все еще собирается жениться на Клементине?
Сибил удивилась.
— Разве ты не знаешь? О, разумеется, не знаешь!
Сердце Эбби ухнуло в пятки.
— Они… уже поженились?
— Клементина вышла за моего сына, только не за Джека, а за Тома. Сейчас у них медовый месяц.
От сердца отлегло, но до конца Эбби не успокоилась.
— Так Джек поэтому такой… мрачный?
— Вот еще! Он и внимания на них не обратил, только благословил.
— Но он был так холоден со мной, когда я приезжала сегодня днем… Я думала, он хочет побыстрее от меня отделаться.
— Он мой сын, но это не мешает ему быть иногда круглым дураком. Он возомнил, что ты нашла себе цель всей жизни — заботиться о непутевых мамашах без мужей. К тому же, как и у большинства мужчин, гордости у него больше, чем здравого смысла, поэтому он и не попросил тебя вернуться домой.
Эбби улыбнулась и вытерла слезы.
— Я хотела сделать что-то полезное с наследством Эбенезера, поэтому продала шахту в Берре рабочим, а в Мартиндейле открыла приют. Я счастлива, что я это сделала, но сердце мое принадлежит этому дому.
Сибил улыбнулась.
— Добро пожаловать домой, Эбби. А теперь иди и найди моего сына, а я пока пожарю что-нибудь на обед.
Эбби встревожилась.
— Но Джек сказал, вы уже давно даже не заходите на кухню.
— Вообще-то да, но сейчас ко мне неожиданно вернулся аппетит, а у Сабу выходной. Теперь иди. Он не мог далеко уйти.
— Прежде чем уйти, я вам кое-что скажу, миссис Хокер.
Сибил нахмурилась, опасаясь плохих новостей.
— Что такое?
— Как вы знаете, я унаследовала от Эбенезера несколько зданий в Клэре — в том числе Масонский зал.
— Серьезно? — вежливо удивилась Сибил, гадая, зачем Эбби об этом говорит.
— Я осмотрела его изнутри — и думаю, что из него получится отличный театр. Кроме того, в церкви Святого Варнавы новые скамьи, а старые еще очень хороши. Святой отец разрешил их забрать.
— Так… — Сибил тщетно пыталась представить себе театр, в котором зрители сидят на церковных скамьях.
— Я подумала, что вы могли бы связаться со своими друзьями из Театральной компании и обсудить возможность спектаклей в Масонском зале. А может быть, вы наберете труппу из местных талантов. Что вы об этом думаете?
Глаза Сибил заблестели.
— Не уверена насчет местных талантов… но никогда не знаешь наверняка! Послушай, но ведь в Масонском зале нет сцены…
— Я поговорила с местным плотником, он сказал, что сколотит сцену и кулисы тоже построит, если вы дадите ему указания. Жена у него художница, так что нарисует любые декорации. А занавес мы закажем отдельно.
Лицо Сибил просветлело.
— Ты обо всем подумала, Эбби! — в полном восторге воскликнула она.
— Уверена, что не обо всем, но вы поправите и дополните. Я просто хотела сказать, что зал в вашем распоряжении. Если вы решитесь заняться нашим местным театром, работы будет много. Но если у кого это и получится — так только у вас. У вас же такой сценический опыт — им грех разбрасываться.
Сибил расцеловала Эбби в обе щеки.
— Ты сделала меня такой счастливой, Эбби!
Джек стоял возле изгороди паддока. Эрни и Уилбур недавно забросили сюда тюки люцерны, и теперь овцы неспешно кормились прямо возле изгороди. Жозефина была среди них — он видел ее красную ленту на шее. Джек собирался снять эту злосчастную ленту — ведь Эбби вряд ли вернется в Бангари. Она даже не захотела повидать свою любимицу…
Жозефина вскоре оказалась всего в нескольких футах от того места, где стоял Джек. Невинное выражение ее мордашки напомнило Джеку об Эбби и самой первой их встрече. Впрочем, он и не забывал о ней. Эбби всегда была в его мыслях, днем и ночью, с того самого момента, когда он увидел ее на улице Клэра и отвел в агентство по найму Шарпа. Эбби выглядела тогда как бродяжка, но он всегда знал, что она — особенная.
Джек попытался вспомнить тот момент, когда он влюбился… возможно, в тот день, когда она так эмоционально жалела Жозефину, разлученную со своей матерью.
— Жозефина! — громко произнес Джек. — Почему все не может остаться по-прежнему? Почему Эбби не может к нам вернуться? Я люблю ее, ты же знаешь, и ты любишь ее, правда? Но мы ей больше не нужны…
— Нужны!
Голос Эбби дрожал от переполнявших девушку чувств.
Джек резко обернулся и увидел, что Эбби стоит прямо позади него.
— Эбби! Что ты здесь делаешь?
— Я… я… Я хочу вернуться домой, Джек. Я люблю тебя и хочу остаться здесь, с тобой.
— Ты любишь меня?!
— Да, люблю.
— Но как же Мартиндейл и твоя новая жизнь?
— Я сделала для поместья все, что могла. Думаю, деньги Эбенезера таким образом принесут максимум пользы. Но быть хозяйкой Мартиндейла я не хочу, Джек. Если бы ты спросил меня, каким я вижу свое будущее, я бы сказала, что это — ты и Бангари. Но хочешь ли этого ты сам?
Джек подумал, что она беспокоится об их отношениях с Клементиной.
— Я порвал с Клементиной в тот самый вечер, в Мануре, перед тем как отправиться за тобой. Я люблю тебя, Эбби? Но я не был уверен, что и ты чувствуешь то же самое. Знаешь… я не представляю себе жизни… с кем-то другим!
Глаза Эбби сверкали от слез, но она улыбалась.
— Я люблю тебя, Джек Хокер!
Секунду спустя он уже сжимал ее в своих объятиях.
— Ты правду говоришь, Эбби? Ты меня любишь?!
— Да! И я так скучала по тебе! Я думала, что ты забыл меня, по Алфи говорит, что видел тебя в Мартиндейле.
— Я там был дважды, но Уинстон сказал, что ты не хочешь меня видеть.
Эбби расстроилась.
— Я не знаю, зачем он так сказал! Они с миссис Хенди очень оберегали меня… Думаю, Уинстон было уверен, что поступает правильно.
— Я не понимал, почему ты захотела там остаться, Эбби. Я хотел приглядывать за тобой, заботиться о тебе здесь, в Бангари. Ты даже не представляешь, как тихо стало в этом доме без тебя. Никто не приезжал… Уильям и Марта заняты с ребенком, а Том уехал…
— Твоя мама сказала, что
