словно выбили из-под ног землю. Рена предстала в её глазах монстром, безумным чудовищем, которую следовало немедленно убить, растерзать и разорвать на тысячи кусочков. Она не имела никакого права совершать подобное! Она… Рениса, как и тысячи нагов, проклинала её, но затем что-то изменилось. Нечто едва уловимое проскользнуло в сердца и ослабило невероятную боль, сгладило дикую ненависть и примирило бушевавший дух. Голоса разъярённых нагов, которые наполнили в ту ночь голову Ренисы, постепенно стали гаснуть. Под утро она могла различить лишь слёзы, горькие слёзы от невероятной утраты. Весь змеиный мир оплакивал своего бога.
В глазах Ренисы снова защипало, а сердца сжались так сильно, что заболела грудь. Несмотря на то, что она никогда не была особенно набожной, но принять этот мир без Полоза казалось чем-то немыслимым и запредельным. В горле застрял предательский комок, и, судорожно сглотнув, Рениса решительно заставила себя думать о делах. Как бы там ни было, жизнь продолжалась. Остановившись напротив дверей в гостиную, она нервно поправила платье и только затем велела Фарису открывать.
В гостиной сидело трое: улыбающаяся дородная женщина приятной внешности, совсем ещё молодая девушка с огромными глазами и нервная тощая полукровка. Все они незамедлительно встали и поклонились Ренисе.
— Приветствуем вас, леди, — недружным хором произнесли гостьи, после чего вежливо поклонились.
— Присаживайтесь, — предложила Рениса, чувствуя некоторую неловкость от слишком подобострастного отношения. В глазах молодой девушки читался откровенный страх, да и полукровка явно сидела, как на иголках, и только пухлая дама оставалась совершенно невозмутима. Она же охотно начала разговор первой, когда Рениса попросила рассказать о себе.
— Сейчас моему пятому малышу три месяца, за молоко можете не переживать, у меня всегда его в избытке и помогать в этом деле приходилось уже не раз, — излучая тепло и доброту выдала дама, после чего наклонилась к своей сумке и вытащила оттуда бутылку. — Вот, принесла вашему малышу на пробу!
— Благодарю. — Рениса немного опешила от такого подношения, но попыталась улыбнуться в ответ.
— Коли подойдёт, просто скажите вашему слуге, чтобы отыскал Мелинду. Меня в городе давно все знают! — затараторила вновь она. — Я отправлю с ним столько молока, сколько пожелаете.
— Я думала, вы будете приезжать сюда, — озадаченно заметила Рениса.
— О, нет-нет, поверьте моему опыту, не стоит отдавать своё дитя заботам других. Я понимаю, вы молоды и красивы, и желаете сохранить форму подольше, но не стоит забывать, что связь с малышом возникает именно при кормлении!
Излишняя эмоциональность дамы невольно смущала Ренису, и она уже раздумывала, как аккуратно перевести тему, но на её спасение в разговор включилась полукровка.
— Я готова кормить вашего ребёнка, как завещала мать природа, — грубовато заявила она. — Моему пошёл пятый месяц, и я планировала уже и вовсе отучить его от груди, но готова и повременить, если предложите хорошее жалование!
— А вы? — стараясь быть непредвзятой и не показывать своих чувств, обратилась Рениса к последней кандидатке.
— Моему крохе всего пара недель. Я бы не пришла сюда, если бы муж не отправился воевать на Каэр. Ему обещали большое вознаграждение, вот он и согласился, но уже две недели от него нет никаких вестей, а деньги почти закончились, — жалобно простонала девушка.
Душещипательная история почти растрогала Ренису, но не настолько, чтобы сделать скоропалительное решение.
— Что ж, в таком случае будет честнее, если каждая из вас оставит на пробу моему малышу своё молоко. И то, что понравится больше, ту из вас и я найму, — объявила она. — Фарис принесёт вам всё необходимое.
Пухлая дама тут же оживилась, принявшись давать советы своим конкуренткам, как лучше сцедить молоко, чтобы оно оставалось вкусным, и едва демон принёс запрошенные ей приспособления, стала всё показывать на собственном примере.
Наблюдая за начавшимся переполохом, Рениса размышляла, как лучше поступить. Подойдёт ли маленькому полукровке вообще человеческое молоко? Если нет, то выбор у неё не велик. Едва ли на Фацуки удастся встретить нагу или настоящую эльфийку. Но полукровка ей совсем не понравилась: слишком равнодушная и стервозная. С другой стороны, своим вздорным и сложным характером она сильно напоминала Шанталь, а Рениса не хотела растить малыша в изоляции от эльфов.
«Пожалуй, с полукровкой ему даже будет проще, ведь она тоже не совсем такая, как должна быть», — подумала она и попыталась смириться с мыслью, что резкую блондинку придётся видеться довольно часто. Однако та даже к простой просьбе оставить молоко отнеслась уж слишком безучастно. Её бутылка оказалась заполнена всего на треть!
Пообещав дать ответ к завтрашнему вечеру, Рениса выпроводила кандидаток из гостиной и, взяв с собой молоко, направилась в детскую. Расставляя бутылки на комоде, она поставила первой ту, что принесла с собой пухлая дама, а последней — от полукровки. А затем, подойдя к колыбели, склонилась над малышом и осторожно поправила чуть сползшее мягкое одеяльце. Улыбка сама собой расплылась на лице Ренисы. Она и сама не могла понять, почему рядом с племянником ею овладевала тихая радость. Малыш будто бы излучал какую-то притягательную магию привлекательности и спокойствия. Он даже не заметил исчезновения собственной матери, и, похоже, вообще о ней не тосковал. Во всяком случае, за тот день, что они провели вместе, Ридаш хныкал всего несколько раз: когда промочил пелёнки и сильно проголодался.
К облегчению Ренисы, малыш оказался совсем не привередливым и не выказал никакого негодования на смену молока. Он с одинаковым аппетитом проглотил, как бутылку от пухлой дамы, так и то, что смогла оставить полукровка. Однако, когда Рениса уже решила, что выбор сделан (она собралась послать ответ Мелинде), в детскую вошёл Аулус.
— Не думал, что мою леди так увлечет материнство, — целуя ей руку, произнёс он.
— Я и сама не ожидала, — призналась Рениса и спешно добавила: — Просто малыш… он какой-то особенный!
— С этим трудно спорить, — хмыкнул Аулус, покосившись в сторону колыбели.
— Нет, я имела в виду вовсе не его кровь… — ощутив себя неловко, Рениса попыталась объясниться яснее, но только лишь окончательно запуталась. — Он и правда совсем не похож на тех орущих жутких младенцев, которых мне доводилось видеть! И он милый, а не противный…
— Разве не все малыши милы? — с улыбкой переспросил Аулус.
— Скажете то же! Головастики или гусеницы, по-вашему, вероятно так же миловидны? — разозлилась Рениса и грозно уставилась на супруга.
— Определённо не испытываю к ним какой-либо неприязни, — с насмешкой заметил Аулус. — Но не гневайтесь, моя леди! Я пришёл вовсе не для того, чтобы дразнить вас.
— Я уже выбрала кормилицу, если вы об этом, — буркнула Рениса, но Аулус покачал головой:
— Честно говоря, я бы
