таинственному Э. Г.
– Да что же это такое? – тряхнув головой, проворчала я. – Или вспоминайся, или не терзай.
Однако прояснения не произошло. Сердито фыркнув, я опустила подбородок на сжатые кулаки и закрыла глаза, пытаясь собрать воедино очередные лоскуты прошлой жизни. Но пока ничего нового не было. Скорее последние воспоминания стали дополняющими штрихами к тому, что я уже знала, но никак не частями мозаики. Они лишь подтвердили, что я принадлежала к высшему свету и бывала на роскошных по своему устройству балах. Это и так было ясно из того, что я служила в королевском дворце – кем и как, это оставалось покрыто мраком.
Что еще можно было сказать об этом воспоминании? Хм… Я потерла подбородок и усмехнулась. Разве что я была знакома с великолепным художником, и, кажется, этот художник был ко мне неравнодушен, раз сделал набросок по памяти, и он оказался невероятно точным. Впрочем, могу и ошибаться. Быть может, у нас была договоренность, но я не смогла позировать и Э. Г. нарисовал меня по памяти.
– А память у него и вправду прекрасная, – усмехнулась я и поднялась из-за стола.
И как раз вовремя, потому что послышались шаги, и мне навстречу вышел супруг.
– Ты уже освободился? – спросила я.
– Да, можем ехать, – ответил он, и мы направились на выход из дома.
Шел второй день моего возвращения домой, и хотелось многого, но я пока ничего из намеченного не сделала. Вчера был день визитов. Заходил Эгчен, а за ним, кажется, и все ягиры, причем половина из них была нашими новыми воинами, то есть из двух бывших таганов. Они пришли больше из любопытства, которое, разумеется, скрывали, но иной причины, как поглазеть, у них не было. Все-таки перед похищением меня видели мало и почти не разговаривали.
Еще приходили Илан с братом. Увидеть своего бывшего поклонника оказалось неожиданно приятно, и я улыбнулась ему совершенно искренне. Потом заглянули пагчи, за ними кийрамы. Последние заходили на курзым к кузнецу. Там услышали новости и пришли на подворье дайна. И если пагчи приветствовали меня:
– Ашетай! Ты здесь, и душа поет от радости!
То кийрамы были более лаконичны:
– Вернулась, хорошо. Что сказать вожаку? – А что вы хотите от подопечных Хайнудара? Я ничего не хотела, просто была рада их видеть.
Потом заглянул и смотритель курзыма Керчун. С ним мы поговорили несколько дольше, чем с остальными. Почтенный мастер дал мне отчет о том, как обстоят дела в мастерских и в торговых рядах. Сколько собрал пошлины, что нового установил. Потом мы обсудили мои пожелания, которые возникли в результате отчета, и смотритель ушел.
Да кого только не было в нашем доме за вчерашний день! Признаться, к вечеру накал моего счастья заметно снизился, и я ждала момента, когда Иртэген отправится на заслуженный ночной покой. Я безумно устала от круговорота лиц и бесконечных разговоров. Устали даже рырхи и саул. И если первые ушли в свой вольер и не выходили оттуда, то саулу деться было некуда. Но и он, в конце концов, перестал подходить ко мне, едва я выглядывала из дома, и спрятался в глубине нашего небольшого сада.
Так что ночь я встретила с особой радостью и не столько из-за возможности остаться наедине с мужем, сколько потому, что люди покинули наше подворье и ворота закрылись.
– Я говорил, надо давно было велеть ягирам никого не пускать, – сказал Танияр, водя костяшками пальцев по моей щеке.
– Нет, так лучше, – ответила я. – Пусть знают, что мы им открыты. Это укрепит доверие. Завтра так ходить не будут.
Утром и вправду гостей не было. Люди спешили поздороваться в день возвращения, а сегодня они уже были заняты своими делами. Впрочем, я не была настроена на визиты, как и на дела, коих скопилось великое множество. Прежде мне хотелось сделать более важное – навестить свою названую мать. Она провела в Иртэгене много времени, помогая зятю, но после его отъезда мне навстречу вернулась в священные земли.
Мама знала, что я уже дома, однако не спешила приветствовать меня, а стало быть, я сама решила отправиться к ней, чтобы обнять и выказать свое уважение. Танияр попросил меня подождать, пока он закончит с делами, которым уделил первостепенную важность. Я, разумеется, согласилась. Могла бы пойти с ним, но решила остаться. Думала, что в ожидании мужа выпишу новую комбинацию ирэ из книги Шамхара, всего одну, и поломаю над ней голову в тишине и уютной обстановке. Однако села за стол, с улыбкой посмотрела на свой портрет… и дальше вы знаете – пришли обрывки воспоминаний из прошлой жизни.
Но вот вернулся Танияр, и мы наконец могли отправиться в путь. За воротами нас ждали несколько ягиров и Архам. Его появлению я была искренне удивлена. Вчера, после разговора, супруги надолго у нас не задержались. Они посидели за столом и, забрав девочек, ушли на старое подворье. И по их взглядам, что они бросали друг на друга украдкой, было видно – для этих двоих начинается пора познавания заново. Но так как они все-таки уже были мужем и женой, один из которых не утратил чувств, а второй открыл их в себе, то мне думалось, что сегодня Эчиль и Архам уделят время только своей семье.
Однако деверь сидел на Чаншалы и приветствовал меня улыбкой. Это могло означать лишь одно – причин огорчаться у бывшего каана не было.
– Тебя жена из дома выгнала? – с иронией спросила я. – Не ожидала тебя увидеть так скоро.
– Неужто надоел? – прищурился деверь.
– Вовсе нет, – заверила я. – Но думала, что от жены так быстро не уйдешь.
– А я не ушел, я к ней вернулся, – ответил Архам. Его взор на миг скользнул в сторону, и на губах мелькнула улыбка, однако уже через секунду снова посмотрел на меня и сказал: – Хочу наверстать упущенное.
– Это хорошее дело, – улыбнулась я и забралась в седло. – Ты поедешь с нами в священные земли?
– Провожу и останусь ждать на границе вместе с остальными, – ответил Архам.
Из моих телохранителей сегодня был Юглус. Он тоже был в отряде и приветствовал меня кивком. Я кивнула в ответ, а потом мы тронулись. Рядом неспешной рысцой бежали рырхи, моя свита была со мной. Усмехнувшись этой мысли, я устремила взгляд вперед и вернулась к недавнему воспоминанию. Но теперь я думала о картинах. Похоже, что и картина, на которой я была изображена в образе Сиэль, принадлежала кисти того же Э. Г., что и пейзаж, и набросок. И
