Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
Наступило традиционное для войска Донского 1 октября, когда по древнему казачьему обычаю, в память взятия Казани, собирался всенародный Войсковой Круг. Так и на этот раз казаки вспомнили свое древнее право и собрались на всенародный круг, в котором приняли участие, помимо отставных и служилых казаков, выростков и малолетков, даже приписанные к станицам города малороссийские черкасы. Наказный дьяк прочитал присланные из Военной коллегии грамоты и указы об отозвании атамана в столицу и о неисполнении его приказаний. «Страшно шумел казачий круг. Все, как один, стали за своего атамана». Проснулся живучий казачий дух, дух старых казаков-вечников, который не могли угасить ни строгие царские указы и грамоты, ни даже массовые расстрелы и виселицы. Гордый и свободолюбивый дух казачества, воспитанный на преданиях отцов и дедов, не может быть угашен какими-либо искусственными мерами.
В круг вошел походный есаул Перфилов и сказал: «эти грамоты подписаны генералами, а руки государыни на них нет, а атаман же Ефремов пожалован по именному высочайшему указу». Страсти разгорались. Казаки бросились к квартире Черепова и подвергли ее разгрому. Сам генерал выскочил чрез заднее крыльцо и хотел пройти к Дону, чтобы отплыть в крепость св. Дмитрия, но казаки поймали его, привели в круг и потребовали снять расставленные вокруг города караулы, а потом удалиться из города. Черепов на все согласился. Провожая его, толпа кричала: «ты хочешь нас писать в солдаты, мы все помрем, но до этого себя не допустим!» Били его пинками, бросали землей и так проводили до самого загородного атаманского двора.
Узнав об этом, комендант крепости немедленно донес о том в Петербург, откуда вскоре было прислано повеление арестовать Ефремова и заключить в крепость св. Дмитрия.
В ночь под 9 ноября 1772 г. атаман был внезапно арестован в своем Зеленом дворе командой, высланной из крепости с капитан-поручиком Ржевским. Весть о том моментально облетела все черкасские станицы. На соборной колокольне в ту же ночь ударили в набат, звонили «сполох». Раздались выстрелы вестовых пушек.
Казаки взялись за оружие. Наказный атаман Машлыкин и старшины собрались в Канцелярию и там только узнали, в чем дело. Казаки, окружив их, кричали: «вы выдали войскового атамана! всех вас перебить и в воду посадить!» Потом бросились к крепости. К ним присоединились соседние станицы. Все требовали освобождения атамана, в противном случае грозили разорить крепость до основания и гарнизон уничтожить. Есть предание, что комендант крепости Потапов приказал Ефремову под взведенными курками взвода солдат выйти на вал и объяснить казакам, что он едет в Петербург добровольно, по требованию государыни. Услышав это, казаки успокоились и разъехались по своим станицам.
На другой день доносчик Сидор Кирсенов, скрывавшийся в крепости св. Дмитрия, прислал в Черкаск уведомление о причине ареста атамана, т. е. он повторил все те обвинения, какие представил в Военную коллегию. Но казаки этому не хотели верить и решили послать опровержение; об этом запросили все станицы.
Вскоре комендант крепости сообщил для сведения Войска, что Ефремов «взят в силу высочайшего указа за ослушание 3-х присланных к нему из государственной коллегии повелений». Такое извещение положило конец всяким недоразумениям.
В декабре месяце на Дону была получена грамота Екатерины II, объяснявшая причину ареста Ефремова и призывавшая все войско Донское к спокойствию.
«Буде же паче чаяния, — писала Екатерина, — и к возбуждению праведнаго гнева нашего, нашлись бы в Донском войске нашем такие преступники, кои бы и после обнародования сего повеления нашего дерзнули еще продолжать неспокойство и волнение, то да ведают, что тогда не избегнут злодеи и возмутители достойной себе казни; впрочем, все пребывающие в повиновении верные рабы Донское войско наше навсегда пользоваться будут монаршим благоволением нашим, к коим и пребываем императорскою милостию нашею благосклонны»[444].
На ходатайство войска о прощении всех, принимавших участие в так называемом «Череповском бунте» и в деле Ефремова, Екатерина II, зная, по донесениям Румянцева, как геройски ведут себя донские полки, около 20 тыс., в бывшей тогда войне с турками (первая турецкая война 1768–74 гг.), послала на Дон свой рескрипт, в котором высказала свое монаршее благоволение и всем виновным прощение, добавив, что последние могут загладить вину свою в войне с турками, куда они должны быть отправлены без очереди[445].
Ефремов был отвезен в Петербург, где над ним был наряжен военный суд, признавший его виновным в следующих преступлениях: «1) в неисполнении многих распоряжений главнокомандующих армиями; 2) в 1769 г., собрав до 10 тыс. казаков, продержал их долгое время без всякой пользы; 3) после разорения станицы Романовской (1771 г.) не велел преследовать татар дальше р. Ей; 4) ослушался шести указов военной коллегии о немедленном выезде в Петербург; 5) этим неповиновением он дал повод к возмущению казаков против ген. Черепова и 6) публично, пред старшинами, с дерзостью и угрозами, забыв подданническую к ея императорскаго величества должность, выговаривал непристойныя слова». Кроме того, «найден и в других противных законах и чести поступках». Суд приговорил его к лишению живота — повесить, но по повелению Екатерины смертная казнь заменена была вечною ссылкою в Пернов.
Для исследования же дела по обвинению Ефремова в расхищении войсковых сумм и других незаконных действиях по войску наряжена была в 1773 г. в крепости св. Дмитрия следственная комиссия из 7 лиц под председательством обер-коменданта. Комиссия эта открыла, что Ефремов, видя себя виновным в большой растрате войсковым сумм, сжег приходо-расходные книги за 1754, 60 и 62 гг., по которым числилось войсковой казны 45 471р. После ареста его и опечатания погреба, где хранилась эта казна, прошло около полугода. Печать и ключи хранились у атаманши Мелании Карповны. По вскрытии комиссией погреба в нем оказалось только 12 тыс. руб. В 1769 г. атаман собрал на р. Несвитае 10 тыс. казаков под предлогом командирования их на службу в разные места России, но многих из них за взнос ему по 1, 70, 80 и по 100 руб. отпускал обратно домой. Там же им собрано до 58 лошадей с сбруей и упряжью. За производство в чин старшины брал «в знак благодарности» по 200 и 300 руб. Имение Ефремова было описано и взято в секвестр на случай могущих оказаться взысканий в пополнение войсковых сумм. Имения этого оказалось, наличных денег, вещей и построек более чем на 302 тыс. руб., крестьян около 300 душ и калмыков 267, большие табуны лошадей, рогатого скота, овец и верблюдов.
По делу «Череповского бунта» привлечено было комиссией в качестве обвиняемых до 30 человек. Следствие и допросы тянулись более года. Члены комиссии взялись за дело усердно и пустили на казачьи спины «для утверждения сущей справедливости» батоги и розги. Наконец, новой грамотой Екатерина II повелела «все вследствия по делу о взятии Ефремова оставить и уничтожить, казаков, содержащихся по сим делам под стражею, выпустить и простить». «И все сие милостивое наше соизволение, — говорилось в грамоте, — учинилось в разсуждении верной и усердной службы войска Донского, нам оказанной в сей (турецкой) войне»[446].
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
